Он моргнул, присмотрелся к сирени. От нее совсем не пахло сиренью.
- Ну
же, - торопил доктор. - Значит, в вертолете вас было... Вы майор Сварог...
дальше! - В голосе у него промелькнуло что-то визгливое, скрипучее.
-
Не было никакого вертолета, - сказал Сварог.
- Был, - мягко сказал
врач. - Он упал. Вы хорошо помните, кто вы? Назовите себя!
- Вы не
знаете, кто я? - спросил Сварог.
- Знаю. Скажите сами. Ваше полное имя.
- Не было никакого вертолета! - сказал Сварог. - Слышите?
Он
приподнялся на постели, вскочил рывком, сгреб за халат этого лучезарно доброго
врача с заботливыми усталыми глазами. Врач остался неподвижен, как манекен, а
Сварог ощутил, что его рука вместо накрахмаленного белейшего халата намертво
ухватила что-то жесткошерстное, мохнатое, горячее, живое, - и оно испуганно
рванулось, так, что Сварога дернуло следом, он врезался головой в грудь
застывшего на стуле врача. И голова прошла насквозь, Сварог свалился с постели,
кудрявая шерсть выскользнула из руки, он барахтался на чем-то твердом и
холодном, не мог вскочить, как ни пытался.
Тяжелая тьма обрушилась
сверху под зазвучавший со всех сторон вой, посвист, визг.
И он
провалился в эту тьму, потеряв опору под ногами, под невыносимый вой и визг,
выходивший за пределы слуха, сотрясавший каждую клеточку тела, летел куда-то
вниз, как камень; сердце захолонуло и словно бы перестало биться от дикой
скорости падения и бесформенного хаоса вокруг. Тяжелые клубы мрака кружили
вокруг, метаясь во всех направлениях, - а может, это его переворачивало и
вертело... Призрачно-белый свет прорывался короткими вспышками неизвестно
откуда, и в эта секунды Сварог успевал заметить вокруг, на косматых и плоских
черных облаках, свое многократное отражение, нелепо распяленную кружащуюся тень,
охваченную плотным кольцом дергающихся нелюдских силуэтов, сопровождавших его с
хохотом и воем, писком и царапаньем, их спутанный клубок напоминал странный
венок, то и дело менявший очертания, но остававшийся отвратительным для глаза.
Он не знал, сколько продолжалось падение в неведомые глубины. Падал
сквозь тьму, сквозь колючие вспышки мертвенно-белого света, отбиваясь от
тянувшихся отовсюду лап, тонких, как сожженные сучья, изгибавшихся самым
невероятным образом, как не способна изогнуться человеческая рука, царапавших то
ли длинными когтями, то ли уродливыми пальцами, оравших и вывших в уши. Падал
сквозь мир двух красок - черной и бедой, - сквозь странно изменившийся воздух,
врывавшийся в легкие волной удушливого сухого жара, смердящего так, что вонь
понемногу перестала ощущаться, застыла в ноздрях, во рту, в глотке плотными
пробками, перехватывавшими дыхание.
Падение оборвалось столь же
неожиданно, как и началось, умолкли визги и вой, уродливые тени отхлынули во все
стороны и пропали неизвестно куда. Остался смрад, окутавший так плотно, что
собственное тело казалось Сварогу пустым мешком, надутым жарким вонючим
воздухом. Зато под ногами наконец-то оказалась твердая поверхность, напоминавшая
шероховатый, выветрившийся камень, покрытый слоем невероятно сухого пепла, в
котором ступня утопали по щиколотку. Пошевелившись и переступив с ноги на ногу,
Сварог не услышал звука собственных шагов - все звуки терялись и глохли в идущем
неведомо откуда-то ли вопле, то ли стоне, стоять громком и неумолчном, что он
скорее казался составной частью окружающего воздуха.
Осмотревшись, он
понял, что стоит на крутом склоне невообразимо глубокой пропасти, исполинской
воронкой уходившей в бездну, где дна словно бы и не существовало. Сварог это
чуял, хотя и не смог бы объяснить, откуда знает. Повсюду, куда ни глянь, на фоне
прямо-таки космической черноты отблескивало ало-багровое пламя - оно вздымалось
лохматыми языками и тут же опадало, чтобы через миг вновь взмыть рваными
гигантскими лоскутьями, оно изливалось тяжелыми фонтанами, гнувшимися к земле,
струившимися медленными ручьями, оно светило высокими кострами, рассыпалось на
мириады пожарищ, сливалось в чудовищные омуты. Но светлее от обилия огня не
становилось ничуть - это был мир без теней, без света, мир, состоявший лишь из
мрака и огня. И повсюду, куда ни глянь, корчились, бились, метались черные
человеческие фигурки - словно мураши в охваченном огнем муравейнике, их было
столько в окружающем необозримом пространстве, в реках и струях пламени, что к
горлу подступила дурнота и все чувства, казалось, вот-вот откажутся служить,
растворившись в безумии огня.
Больше всего это напоминало ад - и Сварог
боялся подумать, что так оно и есть. Сознание вяло теплилось, и сам себе он
казался песчинкой на дне колодца - над головой, чуялось, нависли неизмеримые
выси, соразмерные расстояниям меж звездами, еще немного - и расстояние меж ним и
голубым небом станет непреодолимым...
Он держался, отгоняя пытавшееся
заползти в душу безумие. Повторял про себя: это наваждение, мираж, морок, ничего
этого нет, а если и есть, не способно ни одолеть, ни проглотить, вот-вот
рассеется, как дурной сон, время уходит, они сами говорили, что их время
уходит...
Оказалось, он не брошен и не забыт - корявые, дергающиеся,
хихикающие тени мелькали со всех сторон меж потоками и озерами дымящегося
пламени, дразнили, смыкали круг, плясали на фоне багрового огня, вставали на
рогатые головы, дразнились высунутыми языками - и все это в совершеннейшем
безмолвии, можно и подумать, что оглох, если бы не долетал отовсюду этот
многоголосый стон.
Тени отпрыгнули, прячась за пламенем, припадая к
земле, дикий вой пронесся над склоном кратера, словно бы колыхнув повсюду пламя.
Кто-то невероятно высокий, черный, неразличимый, окутанный крутящимся маревом
багровых искр, шагнул прямо к Сварогу, навис, жуткий и безликий, сотрясая землю
и вздымая пепел поступью тяжелых лап. И взвыл, оглушая:
- Назови свое
имя! Иначе оставлю здесь навсегда!
Однако Сварог уже ощущал в себе силы
не просто сопротивляться - нападать, фантасмагории и ужасы только злили,
минутная слабость пропала начисто, что бы там ни пугало вокруг, как бы ни
тужилось. Слишком многое видел и многое прошел, чтобы сейчас сдаваться. Черный
еще громоздился над ним, колыхаясь и подрагивая, словно отражение в текучей
воде, но Сварог шагнул вперед, чертя в воздухе крест:
- Сгинь, нечистая
сила!
Слова приходили, сами собой - и черная фигура дернулась, отступая
под визг пляшущих дьяволят.
- Сгинь, рассыпься!
Все
закружилось вокруг в бешеной карусели, потоки бурлящего пламени, муравьиное
скопище черных скрюченных фигурок, тучи сухого пепла, сознание погасло прежде,
чем он успел увериться, что победил...
2. ОН ПРИШЕЛ
Сварог открыл глаза. Над ним был потолок, сводчатый,
светло-серый, в ромбовидных черных узорах, словно бы едва намеченных водянистой
черной тушью. Стены того же цвета, в тех же незамысловатых, но приятных для
глаза узорах. Постель, на которой он лежал, стояла у окна, и за распахнутым
окном, на небольшом отдалении, слегка покачивались верхушки деревьев. И никаких
странностей со зрением. И на сей раз он ощущал запахи - от окна тянуло едва
уловимым свежим ароматом загородного леса. Напрягая слух, Сварог даже различал
шелест листьев, короткое звяканье – словно захлопнулась металлическая калитка,
обрывки непонятного разговора.
Сторожко, словно угодивший в незнакомые
места зверь, оглядел комнату. Дверь напротив окна - обычная высокая дверь,
полукруглая вверху, аркообразная, с фигурной черной ручкой, затейливо выгнутой.
Овальное зеркало в желтой металлической раме - оно отражало часть пола и стены,
а Сварога не отражало, он лежал в стороне. Пол то ли устлан серо-голубым ковром,
то ли искусно раскрашен. Пожалуй, все-таки ковер, решил Сварог, хорошенько
присмотревшись. Он долго пытался понять, чего в комнате не хватает. Сообразил
вскоре: нигде не видно ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего светильник. Ни
электрических ламп, ни канделябров со свечами.
Проходила минута за
минутой, и ничего не случилось. Абсолютно ничего. Никто не появлялся - ни люди,
ни чудовища. Едва слышно шелестела за окном листва, легкое дуновение ветерка
пронеслось по загадочной комнате.
Сварог решился, откинул пушистое
белое одеяло, состоявшее из мириад крохотных белых цветов, неведомым образом
удерживавшихся вместе. Опустил ноги на пол. Его первые открытия сводились к
следующему: во-первых, он был гол, как Адам, исчезли одежда, часы, обручальное
кольцо, только крестик на шее остался; во-вторых, под ногами был действительно
ковер, на редкость мягкий. И, разумеется, в-третьих... Самое интересное.
Оказывается, за высокой спинкой кровати стоял широкий стол на толстых точеных
ножках. Там лежала аккуратно разложенная одежда. Но не она казалась самым
интересным, а предмет, как две капли воды похожий на меч в ножнах. Голубые ножны
украшены золотыми на вид накладками - листья, стилизованные цветы, звезды с
количеством лучей от четырех до семи. Черная рукоять, удобная для ладони, вся в
ребристых выпуклостях, с короткой крестовиной. На крестовине и в навершии -
красные ограненные камни с фасолину величиной. Хм, рубины? Быть может...
Воровато оглянувшись на дверь, Сварог левой рукой придержал ножны,
прижимая их к столешнице, а правой осторожно вытянул меч - длинный, узкий,
обоюдоострый. Лезвие зеркально отблескивало. Сварог коснулся им края стола,
прижал едва-едва - и осталась глубокая зарубка. Пробормотав смущенно: "Тьфу,
черт...", Сварог попытался загладить ее ногтем – не получилось.
Он
взмахнул клинком - ну какой же мужик откажется поиграть такой игрушкой? - и
опешил. Фехтованием он не занимался сроду, даже в детстве его обошла общая
эпидемия - когда в шестьдесят шестом впервые показали французских двухсерийных
"Трех мушкетеров" и пару месяцев пацанва лихо сражалась по дворам и улицам кто
добротно выструганными шпагами, кто палками. Логично было бы предугадать, что с
мечом он управится не ловчее сельской бабушки, которой сунули автомат с
примкнутым штыком и велели поработать с манекеном.
Вышло совсем
наоборот. Он как-то удивительно ловко и хватко взмахнул мечом. Непонятно, откуда
что бралось, но Сварог почувствовал, что может владеть этой штукой, и неплохо.
Он знал, что умеет владеть мечом, хотя не умел этого никогда. Примерно так можно
описать его ощущения и впечатления.
Клинок свистнул в воздухе - Сварог
сделал пару выпадов, не суливших ничего доброго противнику, если бы тот оказался
напротив, закрылся, нанес сверху вниз косой рубящий удар. И подумал, что
выглядит глупее глупого - голый с мечом в руке. Осторожно вложил меч в ножны,
приступил к одежде – в конце концов, кому другому она предназначалась, как не
ему? Присмотрелся, повертел, приложил к себе - и быстро разобрался.
Трусы были самыми обычными, разве что узковатыми и длинноватыми, чуть не до
колен. Носки и белая рубашка с широким воротником раздумий не вызывали. Костюм,
светло-серый с красным, заставил его покрутить головой озадаченно - штаны на
пуговицах, заправленные в высокие мягкие сапоги, могли в сочетании с рубашкой
обратить Сварога и в гусарского ротмистра вне службы, и в принарядившегося
ковбоя. Зато кафтан - или камзол - никак не подходил ни двадцатому, ни даже
восемнадцатому веку. Хотя и украшенный алым кружевом, золотыми пуговицами и
шитьем на обшлагах, он не походил ни на один наряд, более-менее знакомый по
историческим фильмам. Ровным счетом никаких ассоциации не вызывал.
-
Хотя специалист из вас, майор, в данном вопросе, прямо скажем, хреновый, -
сказал Сварог вслух ради вящей бодрости.
Взвесил на руке цепь, судя по
тяжести, золотую - ее, ежу ясно, следовало надеть на шею, потому что больше
просто некуда, не ногу же обматывать? Вряд ли привычки здешних обитателей
настолько уж экзотичны. О назначении трех перстней с красным, синим и бесцветным
- бриллиант? - камнями мог бы догадаться и дебил. Сварог, чуть повозившись,
унизал перстнями пальцы, застегнул литую пряжку широкого пояса с мечом и, твердо
постукивая каблуками, прошел к высокому зеркалу.
Ну что ж, могло быть и
хуже. Он вовсе не выглядел ряженым. Все было ему впору, костюм сидел, как
влитой, сапоги не жали. Присмотрелся внимательнее к своему лицу в зеркале. Это
был он и не он - немножко не такой. Волосы и усы стали гуще, кожа слегка
посветлела, стала чище и моложе. Словно юность вернулась. В курсантах он был
точно таким, даже похуже. Сварог ухарски пригладил усы ногтем большого пальца.
Румяный молодец в зеркале ему определенно нравился, несмотря на педерастическую
золотую цепь - в конце концов, при таком наряде она кажется самой обычной, и
если здесь все так ходят...
Подошел к окну, по пояс высунулся наружу,
огляделся во все стороны, вверх, вниз.
Он смотрел из окна второго
этажа, и над ним было еще несколько этажей. Как велико здание из темно-вишневого
кирпича, определить не удалось - и справа, и слева стены круто изгибались, уходя
из поля зрения. Словно он находился в башне. Повторяя очертания стен, вдоль дома
тянулась желтая мощеная дорожка. За ней росли деревья, а за деревьями
поднималась круглая темно-красная башенка с затейливыми зубцами поверху и узкими
стрельчатыми окнами. И безмятежно сияло солнце. И тишина.
Ну и что
дальше? Пора поискать кого-нибудь. Не похоже, чтобы он пребывал на положении
узника, да и это старинное на вид здание, окруженное безмятежным лесом, не
походило на узилище.
Правда, есть один нюанс... Именно в таких зданиях
любят размещаться Конторы. А Конторы во сто раз опаснее тюрем...
Он
заморгал, тряхнул головой, вцепился в подоконник. Нет, не чудится -
темно-красная зубчатая башенка вдруг поплыла вдаль, уменьшаясь, а потом
провалилась вниз, словно ушла под землю...
Сварог застыл с разинутым
ртом. В голове промелькнуло: "Опять начинается?!" Растерянно огляделся, ожидая
новых фантасмагорий и превращений.
Но ничего не происходило. Мир был
реален, многокрасочен и четок, шелестели зеленые кроны, сияло солнце, из-за
круто выгибавшейся стены здания показались два человека в черном и неспешно
пошли по дорожке, чинно беседуя.
- То есть подсознательная боязнь
океана? Вы полагаете?
- Вполне вероятно. Я могу показать расчеты
траекторий.
Сварога охватило странное чувство - он понимал каждое слово
и смысл фраз, но твердо знал, что говорят не по-русски и уж безусловно не
по-французски. Повторялась история с мечом - он умел то, чего не умел никогда,
знал что-то и не понимал, откуда он это знает.
За его спиной серебристо
прозвенел колокольчик.
Звук шел от двери. Сварог обернулся туда. Вот
они и начинаются, события... Рука каким-то очень привычным жестом легла на
рукоять меча, но пальцы тут же отдернулись - у его неведомых хозяев было
предостаточно и возможностей, и времени причинить ему вред, пока он то ли
валялся без сознания, то ли спал.
Дверь распахнулась плавно, бесшумно,
в комнату вошел старый, седой человек в темном костюме того же покроя, что у
Сварога, - только вошедший был без меча. Зато на груди у него на золотой цепи
висела золотая же эмблема, до смешного, до недоумения знакомая эмблема медиков -
змея и чаша. А на левой стороне груди посверкивала красной эмалью и красными
камешками то ли звезда, то ли снежинка - нечто весьма напоминавшее орден. С
блюдце величиной.
Двигаясь не без грации, но явно суетливо, старик
очутился перед Сварогом, быстро окинул его взглядом и изобразил обеими руками
нечто церемониально-галантное:
- Я рад приветствовать...
-
Доктор? - вопросительно произнес Сварог.
Старик радостно заулыбался:
- Вы меня узнаете?
- Не имею чести, - сказал Сварог. -
Эмблема...
- Эмблема? Ах да, разумеется... - Его улыбка все же
оставалась натянутой, как он ни пытался это скрыть. - Эмблема, конечно... Как вы
себя чувствуете?
- Неплохо, - сказал Сварог. - И если бы знал, где
нахожусь, чувствовал бы себя вовсе прекрасно... Послушайте, вы тоже горите
желанием узнать мое имя?
- О, что вы! - Доктор раскланялся любезнейшим
образом. - Какая в том необходимость? Мне нет нужды интересоваться вашим именем,
я его прекрасно знаю. Вы - лорд Сварог, граф Гэйр.
- Я? - только и
нашелся сказать Сварог.
- Собственно, можно было бы титуловать вас и
маркизом Черро, но Геральдическая коллегия до сих пор не пришла к единому мнению
в столь запутанном вопросе. Лично я не сомневаюсь, что ветвь Гэйров в вашем лице
имеет все права на маркизат Черро, однако до официального решения вопроса я могу
высказываться лишь приватным образом, а нынешняя наша встреча носит в какой-то
мере официальный характер, в любом случае я сейчас нахожусь при исполнении
обязанностей чиновника лейб-канцелярии ее величества...
Он плел что-то
еще, столь же вежливо и многословно, но у Сварога создалось стойкое впечатление,
что доктор просто-напросто не знает, как выпутаться из создавшегося положения.
Сварог ему искренне сочувствовал - сам-то он вообще представления не имел, что
за положение создалось. Недоразумение? Щекотливая ситуация? А в чем ее
щекотливость?
- Извините великодушно, вы не ошибаетесь? - спросил он.
- Простите? - Доктор мгновенно замолчал и принял вид сосредоточенного
внимания.
- Извините. Доктор...
- Доктор Молитори, к вашим
услугам. Советник одиннадцатого департамента лейб-канцелярии ее величества,
вице-камергер...
- Любезный вице-камергер, вы не могли ошибиться? - в
тон ему сказал Сварог. - Сварог - это я и есть, но я не лорд и не граф. Не
говоря уж о маркизе - вы сами сказали, что с маркизом все в высшей степени
сомнительно...
На миг любезное лицо благообразного доктора стало
непререкаемо жестким. И Сварог вспомнил.
...Они попросили напиться, и
старик принес им воды. Новенькое пластиковое ведерко, полное до краев прозрачной
воды. Но они с Вильчуром служили тут уже второй год, навидались всякого, и
Сварог, коверкая чужой язык и помогая себе жестами, предложил: сам, мол, сначала
отпей. По старшинству. Старик обеими руками поднял ведерко к лицу,
непроницаемому, отрешенному, восточно-загадочному, но в глазах, должно быть,
мелькнуло что-то, потому что Вильчур, ухватив за руку одного из стоявших тут же
стариковых внучат, другой перехватил ведерко, мотнул старику головой: нет,
пусть-ка он...
И тогда старик, не меняясь в лице, но наверняка предвидя
дальнейшее, выплеснул воду на пыльную каменистую землю. Все было ясно, как
перпендикуляр, и Вильчур, не снимая автомата с плеча, выпустил короткую очередь,
"семьдесят четвертый" зло тявкнул, подпрыгнув на ремне, и старик медленно
опустился прямо на темное влажное пятно, бачата брызнули во все стороны, а в
деревне была засада, конечно...
Этот случай как раз и напомнило Сварогу
лицо доктора Молитори. Он молча ждал, не отводя взгляда. Доктор произнес
вежливо, но твердо, чеканя слова:
- Боюсь, что ошибаетесь именно вы,
милорд. Вы - лорд Сварог, граф Гэйр. У вас есть замок и все прочее,
приличествующее человеку вашего сословия и принадлежащее именно вам. Вам
отведено соответствующее место в обществе. Разумеется, сами вы вправе считать
себя кем угодно, это, собственно, ваше личное дело. Не следует лишь делиться
этими мыслями с кем бы то ни было. Ради вашего же блага в первую очередь. Вы -
лорд Сварог, граф Гэйр. И вы останетесь им навсегда, так как некие процессы
необратимы и возврата в какое-либо иное состояние быть не может. Нравится вам
это или нет. Нравится мне это или нет. Хотим ли мы с вами этого или нет.
Надеюсь, милорд, я выразился достаточно ясно и все расставил по своим местам?
- Безусловно, - кивнул Сварог. И добавил преувеличенно вежливо: - Я
просто боялся, как бы не случилось какого-нибудь недоразумения, ошибки, потому и
поспешил вас предупредить, как честный человек, что я вовсе не тот лорд и граф,
за которого вам было угодно меня принять...
Он замолчал и остался собой
чрезвычайно доволен - никогда бы не подумал, что умеет так краснобайствовать.
- Ни о каком недоразумении или ошибке не может быть и речи, - сухо
сказал доктор.
- Нравится вам это или нет... - бросил Сварог.
- Совершенно верно. Приватным образом могу вам признаться, что мне это ничуть не
нравится.
- Что именно?
- Очень многое, - отпарировал доктор
Молитори бесстрастно. – Очень многое, знаете ли.
Он отвернулся и
склонился в поклоне - в комнату вошли двое. Прошествовали с величавостью
цирковых слонов. Сварогу поневоле захотелось щелкнуть каблуками - они держались
с холодной властностью высоких чинов, ставшей привычной, как вторая кожа, и
представляли, несомненно, армию. Одинаковые бирюзовые с черным костюмы,
одинаково расшитые золотыми дубовыми листьями. У каждого на левом плече торчит
пышный золотой султанчик, похожий на георгин. Одинаковые мечи в черных ножнах с
золотыми накладками-драконами и эфесами, усыпанными зелеными камнями. Почти
одинаковые наборы орденов - только у того, что с усами, еще и сине-желтый бант
на правом плече, приколотый к рукаву мундира золотой брошью в виде короны. Даже
лица одинаковые, холеные и высокомерные, пожалуй, даже не генеральские -
маршальские. Точно, маршальские, подумал Сварог, вон сколько понатыкано на
орденах бриллиантов и прочих самоцветов, куда там дорогому Леониду Ильичу... У
этих даже лампасы золотые, а у нас Гречко так и не додумался...
Оба
золотоносных вельможи разглядывали Сварога с минами генштабистов, узревших на
улице пьяного прапорщика стройбата. Но и с нескрываемым интересом. Он не знал,
как держаться, поэтому стоял "вольно": во-первых, они ему не начальство,
во-вторых, раз уж он сам лорд и граф...
Тот, что с усами, полуобернулся
к доктору:
- Итак?
Сварог ему даже позавидовал: вельможа
ухитрился вложить в коротенькое словечко массу разнообразнейших оттенков и
нюансов. Тут тебе и снисходительное превосходство, и тень барской фамильярности,
и многое другое. Доктор, даром что советник и вице-камергер, являл фигурою
неизъяснимое почтение. Он поклонился еще ниже:
- Милорд, граф Гэйр
согласился со мной, что является лордом и графом...
- Во-от как? -
небрежно бросил усатый. - И это единственное достижение, которым вы можете
похвастать после столь долгих и усердных трудов?
На доктора жалко было
смотреть. Сварог, так ничего и не понявший, тем не менее сделал вывод, что
доктор, весьма похоже, потерпел некую катастрофическую неудачу. Обещал
несказанно больше, чем сделал. Даже жаль вице-камергера, право слово. Сразу
голову отрубят или бросят в яму к медведям? Эти могут, ох могут...
-
Высокий герцог, определенные успехи... - лепетал доктор. – Владение оружием...
- Неужели? - наигранно удивился герцог. - Столь высокие достижения?
Гей!
Сварог, уловив краем глаза быстрое движение, отпрыгнул. Два
субъекта в черном, неведомо когда вошедшие, надвигались на него с обнаженными
мечами, пригибаясь, разведя локти, пошевеливая усами и скаля зубы. Физиономии у
обоих были весьма мерзкими. Сварог нерешительно взялся за меч.
-
Вот-вот! - подбодрил усатый. - Ну-ка!
Сварог выхватил меч, как раз
вовремя - субъекты в черном бросились на него, клинки сверкнули у самого лица.
Звон стали, хриплое дыхание... Они хорошо дрались, без дураков, на полном
серьезе, но Сварог, что удивительно, им ничуть не уступал и даже ухитрялся
сдерживать обоих. Он вовсе не чувствовал, будто кто-то им управляет, будто его
телом движет неведомая сила. Он делал то, что умел. И знал, что в состоянии
убить обоих, - вот только сможет ли? Вместе с обретенным неведомым образом
умением он отнюдь не приобрел сноровки хладнокровно вонзить клинок в живое тело.
Так ему убивать не приходилось. Да и комната была самая мирная.
-
Убивать не обязательно! - словно прочитав его мысли, командным тоном крикнул
усатый герцог. - Кончайте схватку, как хотите, только – не убивать! Ну!
Сварог поднажал - и один меч улетел в угол, а его владелец, зажав ладонью
глубокую царапину на плече, нанесенную концом клинка, исчез за дверью. Второй
проморгал выпад, и Сварог, выполнив по всем правилам отвлекающий маневр, зацепил
клинком его правый локоть.
- Браво. - Герцог два раза приложил ладонь к
ладони, что, должно быть, означало бурные рукоплескания. - Насколько я понимаю,
на этом и кончаются ваши успехи, вице-камергер?
Он так издевательски
подчеркнул это "вице", что даже Сварогу было ясно: Молитори рассчитывал за труды
праведные подняться гораздо выше в табели о рангах - но сидеть ему, похоже, в
вице-камергерах до самой смерти и в полном бесславии. Если не отнимут и то, что
есть.
Жалкий вид доктора подтверждал эту гипотезу. Оба сановника
поворачивались к двери.
- Подождите! - Сварог, убрав в ножны меч,
рванулся к ним. - А мне... Что мне теперь делать?
Они переглянулись,
слегка пожали плечами.
- Да делайте что хотите, право, - сказал герцог.
- У вас тут где-то замок, я полагаю? Подробности - у этого вот господина. - Он
показал через плечо большим пальцем на доктора Молитори, едва заметно склонил
голову и вышел. Следом удалился его спутник, так и не проронивший ни слова во
время странной аудиенции. Дверь за ними затворилась как бы сама собой.
- Подробности, - сказал Сварог.
- Что? - Доктор покосился на него
непонимающе, зло.
- Герцог вам велел посвятить меня в какие-то
подробности.
- Да какие вам еще подробности? - прямо-таки стоном
вырвалось из щуплой груди бедняги доктора. - Подробности... Здесь вам, во всяком
случае, делать больше нечего. Ступайте в парк и избавьте меня от вашего
присутствия...
- Между прочим, я к вам не набивался в гости, - сказал
Сварог, чуточку разозлившись. - Так что извольте-ка объяснить внятно, что мне
теперь делать.
- Вот как заговорили, - с грустным сарказмом покачал
головой доктор. - Сообразили, что со мной теперь можно не считаться...
- Да бросьте вы, - сказал Сварог примирительно. - Я-то при чем? Должен же я
знать, что со мной произошло.
- Провалились в дыру во времени, -
отрезал доктор. - Есть такие... Угораздило ступить не туда и не вовремя...
Сварог ни капельки не верил. Но видно было, что большего от доктора не
добиться.
- Ну а что мне делать?
- Идите в парк, - сказал
доктор. - Я распоряжусь, чтобы вызвали вашу виману. И прощайте, смею думать.
- Я вне себя от участья, видя вашу столь сердечную заботу обо мне, -
сказал Сварог. - Очень вам признателен, милорд вице-камергер...
- Я не
милорд, - сказал доктор столь печально, что Сварогу стало его жаль, и он
великодушно утешил:
- Ничего, глядишь, и станете...
Судя по
лицу доктора, Сварог сболтнул совершеннейшую глупость. И если Сварог хоть
чуточку разбирался в людях, у него теперь имелся личный враг - нужно надеяться,
не способный на серьезные пакости. Личный враг - с первых минут пребывания
здесь, где ничего не знаешь и ни в чем не разбираешься? Черт, скромнее надо
жить, скромнее...
Он махнул рукой и пошел к двери. Помедлив на пороге,
все же обернулся:
- Скажите хотя бы, где я?
Предыдущая страница 3 Следующая страница