- Понятно. Стаканы вчера были в камине, они и сейчас там, благо не топлено. Сударыня, хотите леденец? - Он протянул Маре фаянсовую вазочку. - Меня опекает хозяйка кондитерской, почтенная пожилая особа, никак не могу втолковать ей, что не ем леденцов...
    - А что такого натворил некий Тиморус? - спросил Сварог.
     - Был пятьсот лет назад такой министр. Возымел предерзостное желание лишить Ремиденум старинного права на колокол. Потом его казнили - не за эти поползновения, понятно, за вульгарное казнокрадство. Но в Ремиденум до сих пор запрещен доступ особам, состоящим с ним в родстве. Традиция...
     Мара, похрустывая леденцами, медленно обошла комнату, оглядываясь. Вытащила из-под груды книг меч с по-серебренной рукояткой и крестовиной в виде орлиных лап, взвесила в руке.
    - Лауретта, вы не порежетесь? - забеспокоился Леверлин.
     Мара молча взмахнула мечом, несколько раз крутанула, выпуская рукоять из пальцев, перехватывая в воздухе. Меч со свистом порхал вокруг запястья, словно легкий прутик. Положила его назад, очаровательно улыбнулась Левер-лину.
     - Ого, - сказал Леверлин, внимательно посмотрел на нее, потом на Сварога. - Дружище, ты снова во что-то серьезное ввязался? Твоя юная спутница похожа на гланскую дворянку - там даже девиц сызмальства учат владеть оружием... Ты что, из Глана к нам нагрянул?
     - Не совсем, - сказал Сварог. - Но в хлопотах и неприятностях по самые уши. Садись и слушай.
     В прошлое свое путешествие Сварогу без конца приходилось рассказывать свою собственную историю. Теперь - историю Делии. Как и в прошлый раз, он уже наловчился излагать суть кратко и доходчиво.
     - Странно, - тихо сказал Леверлин, когда Сварог замолчал. - Очень странно...
    - Почему?
     - Потому что жизнь и без того странная... - уклончиво ответил Леверлин. - Что ж, многое становится понятным. Даже по Ремиденуму стали шнырять темные личности и разыскивать девушку, как две капли воды похожую на принцес-су Делию. Одного мы даже взяли в серьезный оборот, но он, очень похоже, и сам не знал, для кого трудится и зачем...
    - Может, она...
     - Здесь ее нет. Ручаюсь. Слышал когда-нибудь о тайных студенческих братствах? Как бы много ни было в этом игры, одно положительное качество имеется: в Ремиденуме от посвященных ничего нельзя удержать в тайне. Я бы знал... Пожалуй, нам придется потруднее, чем в Харлане.
    - Нам?
     - А что, ты намерен выпить вина и распрощаться? - ухмыльнулся Леверлин. - Как студент Ремиденума и дворя-нин, никак не могу остаться в стороне. И не напоминай, что мне могут оторвать голову. Мне ее могли оторвать двадцать раз по гораздо более ничтожным поводам... Покажи-ка книгу. Великие небеса... Ты представляешь, что таскаешь под полой?
    - Немного.
     - Такие книги следует сжигать, не раскрывая, - тихо сказал Леверлин. - То, что в ней таится, - не наше, не челове-ческое, но от этого оно не стало менее опасным. Приходилось слышать сказочку про незадачливого ученика чародея?
    - Ну а все же - где мне ее могут прочитать?
     - Я могу ее прочитать, - досадливо поморщился Леверлин. - В конце концов, читать - не опасно. Гораздо опаснее неумело претворять в жизнь прочитанное... Видишь ли, как ни парадоксально, у нас не осталось ни одного письменного источника, созданного нашими предками до Шторма, зато известно около восьмидесяти книг и документов Изначаль-ных, исчезнувших примерно за двадцать тысяч лет до Шторма. Обнаружилось несколько хранилищ. Правда, научная ценность равна нулю - в основном это подробные и скучные летописи и хозяйственные документы. Магические книги Изначальных, всплывавшие на поверхность, рано или поздно сжигались. А их язык одно время стал тайным языком алхимиков, а лет триста назад возникла вдруг глупая мода - дворяне его учили, чтобы слуги и низшие не могли пони-мать. Словом, я ее возьму в отчий дом, доверяешь? В отцовской библиотеке есть хорошие словари, кое-какие истори-ческие работы. И его духовник - человек ученый. Вдвоем сделаем, что сможем. Посидим ночь, не впервые. Приезжай завтра утром. А я вас сейчас провожу, возьму извозчика и незамедлительно отправлюсь в родовое гнездо. - Он надел плащ и берет, прицепил меч, сунул книгу под колет. - Ничего, если завтра я тебя использую в чисто эгоистических це-лях? Мой почтенный родитель, увидев орден за харланское дело, до сих пор с сомнением крутит головой, невзирая на патент... А я вновь в шаге от очередного изгнания.
    - Сделаю, что могу, - сказал Сварог. - Старина, я...
     - Не нужно делать столь растроганную физиономию, - усмехнулся Леверлин. - Я тебе еще в прошлый раз сказал, что можешь на меня положиться. Вот и полагайся. Я рад вновь оказаться посреди очередного волнующего приключе-ния, когда вокруг не протолкнуться от темных сил и злодеев с мечами... Лауретта, хотите, я как-нибудь расскажу вам о моих прошлых приключениях и спою свои баллады? О, не сверкайте так глазами и не рубите меня ни вдоль, ни попе-рек... Я смущенно умолкаю. Ты счастливец, милорд. Допьем бутылочку перед дорогой?
     - Послушай, а что такое Сорокалетняя война? - спросил Сварог. - Сегодня на рынке спели вполне приличную балладу, вызвавшую странный переполох...
     - А... Снова? Сорокалетняя война случилась в пятьсот десятом и продолжалась не сорок лет, а сорок два, но ис-тория любит круглые цифры... Когда умер наш тогдашний король, снольдерская королева, его сестра, согласно некото-рым законам могла претендовать на трон. Естественно, снольдерцы пожаловали в гости - в количестве двадцати пол-ков. А новый наш король, дядя покойного, был личностью совершенно ничтожной и почти сразу же бежал в Харлан. И сорок два года шла война - то вяло, то ожесточенно. Уже и королева умерла, сменились поколения, а перестать все как-то не могли. Потом появилась графиня Браг - между прочим, прабабушка Арталетты - и ввиду полнейшего бессилия мужчин взяла дело в свои руки. И прекратила эту вялотекущую войну, как ни удивительно. Конная статуя на Коро-левской площади - это и есть памятник в честь Золотой Девы, как ее прозвали за доспехи.
     - А ее, часом, потом не сожгли? - спросил Сварог, вспомнив про Жанну д'Арк и подивившись параллелям.
     - Нет, с чего ты взял? Она стала герцогиней, кончила дни в мире и покое, в почтенных годах. Асверус родился как раз в год окончания Сорокалетней войны. Теперь баллада запрещена...
    - Случайно, не за нее графа ткнули кинжалом?
     - Нет, что ты. - Леверлин оглянулся и вытащил из кучи потрепанную книжечку. - За "Беседу двух пастухов о правлении короля Горомарте". Вот.
    Если б вздора не вещали нам пророки-болтуны да, нажившись от казны, впредь ее не истощали, если б, наконец, блюли все закон святой и строгий и король не рвался в боги, а министры - в короли...
     Строки эти, понятно, не понравились ни королю, ни первому министру, и кто из них послал убийцу, уже, пожалуй, не доискаться... Пойдемте? Кто там стучит?
     Он открыл дверь и, чуть растерянно отступив, пропустил в комнату девушку лет девятнадцати в зеленом платье, с бляхой Бронзовой гильдии, приколотой на груди, - значит, она сама была мастером, кондитером, судя по знаку. Девушка была премиленькая. Она присела в поклоне, держа перед собой большой пакет.
     - Госпожа Рита Гей, почтенная хозяйка кондитерской с Жемчужной улицы, - невозмутимо сказал Леверлин. - Госпожа Гей, простите, я оставлю вас здесь, а сам крайне невежливо покину жилище до завтрашнего полудня. Барон прибыл, чтобы отвезти меня на коллегиум министерства финансов - министр заявил, что без меня не начнут обсуждать доклад о повышении морских тарифов... Только, умоляю вас, не смазывайте замки пистолетов взбитыми сливками. И не говорите, будто я шучу. У вас удивительный дар использовать предметы не по назначению, и не спорьте. Разве не вы насыпали в камин угля? Камин - идеальное место для хранения стаканов, там их ни за что не разобьют...
    - Очень почтенная дама, - сказал Сварог, когда они вышли на улицу.
     - Весьма. Если бы не ее склонность кормить людей леденцами, она смело могла бы считаться дамой, безукориз-ненной во всех отношениях... Как тебе Ремиденум? Если возникнет нужда, спеши с принцессой сюда. Спрячем. Универ-ситет имеет право на герб, флаг и колокол, его привилегии не смеют нарушать и короли. Здесь учатся отпрыски лучших фамилий со всего континента, даже с Сильваны, никто не посмеет ввести сюда полицию или войска...
     - Это прекрасно, - сказал Сварог. - Но, как я успел присмотреться, ваш университет легко блокировать и взять измором...
    - Здесь можно просидеть год. Припасов хватит.
     - Главная моя задача - не отсидеться, а незамеченным скрыться из города с принцессой, - сказал Сварог.
     - Бежать из города лучше всего под хороший переполох, - сказал Леверлин. - Кстати, о переполохе - будь уверен, мы внесем свой вклад в шумиху вокруг коварных горротцев, укравших секрет головоломки.
    - И коварного Орка.
     - И коварного Орка... Жаль, конечно, что позиция оказалась нерешаемой, - у нас уже начались пари, господа сту-денты рассчитывали на премию и иные профессора тоже...

11. САМОЛЕТЫ КАК СИМВОЛ КОЛДОВСТВА

    Бабка-гусятница печально развела руками:
     - Нет, ваше величество, никак не получается. Не могу я взять в толк, где она. Вроде бы среди людей, в шумном месте, но не поймешь - мужчины это или женщины, первый раз со мной такое. Обычно определяешь по вещи сразу: что вокруг, кабак это, лавка, ученая библиотека или солдатский лагерь... Шумное место, грешное. Магией, кстати, там и не пахнет. Но что это за место - не знаю, хоть казните... С предсказанием будущего или разными штуками, помогающими при бегстве, у меня выходило обычно не в пример лучше.
    Сварог угрюмо ссутулился на табурете:
    - Но она в Равене все же?
     - В Равене, ваше величество. Жива и здорова, не скажешь, что под замком. Паколет расстроился ужасно, когда у меня не получилось, бегает по городу, пытается что-нибудь выведать. Оно и хорошо, что его тут нет. Я пока вам на-следство отдам, светлый король. - Она вытащила из сундука легкий на вид холстинный сверточек. - Чтобы со мной не сгинуло без всякой пользы. Кому и отдать, как не вам?
     - Ох, опять вы... - с досадой сказал Сварог. - Тот домишко, напротив вашего, кажется, пустует? Сегодня же его куплю, и посажу там охрану...
    - Чему быть, того не миновать.
    - Посмотрим. Сегодня же там сядет охрана.
     - Сядет, сядет... - ласково, как несмышленышу, закивала ему старуха. - Но судьба моя - умереть с зимними дож-дями вскоре после лицезрения короля, явившегося в простом облике, и ничего тут не поделаешь. Записано так - и не чернилами писано, не на бумаге...
    Украдкой вздохнув, Сварог спросил:
     - Можно подыскать какие-нибудь заклинания против изобретательных горротских выдумок?
     - Против всего и вся на свете, кроме вас, можно подыскать заклинания, - ничуть не удивилась бабка. - Вот только надо заранее знать, против чего идешь... Понимаете? Если, к примеру, человек не знает, что на свете существует град, как он отыщет заклятье против града? Или от меча, в жизни меча не видавши? Только сильные маги могли - но их дав-но повывели...
     ...Их встречали согласно древнему этикету, давно канувшему в забвение: двое церемониймейстеров с жезлами сопровождали коляску от ворот до парадного крыльца, с торжественными лицами шагая у дверок и время от времени возглашая:
    - Благородный гость графа! Благородная гостья графа!
     Один из них вызвал дворецкого, четверо графских дворян отсалютовали мечами, и дворецкий повел Сварога с Марой по анфиладе покоев, обставленных старинной мебелью, - слава богу, ничего не возглашая. Сварог подумал: "Если здесь и обитали привидения, они были столь же старомодными и чопорными, не употребляли вульгарных слов, стенали вполне благовоспитанно и не выставляли напоказ ржавые цепи". Он ничуть не удивился бы, встретив домо-вого, обряженного в отглаженную ливрею с гербовыми пуговицами.
    - Их сиятельство старый граф ждет в библиотеке, - сказал дворецкий.
    - Но нам нужен молодой...
     - В этом доме подчиняются распорядку, заведенному старшим графом, ваша милость, - отрезал дворецкий со столь непреклонной учтивостью, что Сварог замолчал.
     Старый граф поднялся ему навстречу из-за огромного корромандельского [корромандельский стиль - массивная, тяжелая мебель, обычно из черного дерева, с позолоченными углами, строгих очертаний] письменного стола - высокий и худой, прямой, как луч лазера, очень похожий на Леверлина, только длинные волосы совершенно седые. Подлинный аристократ - потому что выглядел величественнее любого дворецкого, а этого было невероятно трудно достигнуть. Ря-дом с ним стоял столь же старый человек в коричневой сутане с крестом Единого на груди - три перекладины и цвету-щее дерево вместо четвертой, верхней. Сварог порадо-вался, что не зря листал старые книги и нарядил Мару в платье до пола, фасона времен королевы-матери, - юность старого графа пришлась на эти именно бурные годы.
     Все действующие лица разглядывали друг друга с соблюдением максимально возможной учтивости.
     - Во времена королевы-матери столь юные девушки не стриглись столь коротко, - сказал наконец старый граф. - Коса считалась непременной принадлежностью всякой подлинной дворянки.
    Он не предложил сесть, что было плохим признаком.
    "Выставят", - подумал Сварог.
    И сказал столь же холодно-учтиво:
     - Возможно, вину этой юной дамы искупает то, что в дворянство она была возведена считанные дни назад...
     - Это совершенно меняет дело, - согласился граф. - Однако для подобных случаев были предусмотрены наклад-ные косы. Вы об этом не знали?
    - Не подозревал...
     - Надеюсь, ко времени вашего второго визита упущение будет исправлено... если таковой визит состоится. Поз-вольте предложить вам кресла и представить моего духовника отца Калеба, священника храма на улице Смиренных Братьев (Отец Калеб молча склонил голову). У меня к вам несколько вопросов, барон... барон Готар, как мне доложили. Что до вашего баронства, не вижу ничего дурного в том, что старинный обычай ваганума был соблюден должным обра-зом. Насколько мне известно, все происходило в полном соответствии с традициями. Да и предшественник ваш являл собой образец редкостной скотины, позорившей звание дворянина. Однако... Время от времени я смотрю телевизор...
     - Вы?! - искренне удивился Сварог. Насколько он был наслышан, граф считался яростнейшим противником всех и всяческих новшеств, в доме у него не было ни ташей, ни карбильских ламп [карбильские лампы - изобретенные в по-следнее время химические осветительные приборы, где всыпанный в воду порошок (остающийся гильдейским секре-том) вызывает свечение, длящееся около двенадцати часов и достаточно яркое].
     - Как лояльный подданный императрицы, я обязан повиноваться высочайшим указаниям. Смею вас заверить, я смотрю лишь придворную хронику, пренебрегая пошлейшими фиглярскими зрелищами. И едва лишь мне представится случай лицезреть императрицу, я немедленно выскажу все, что думаю о ее непозволительно коротких юбках – разу-меется, в тех выражениях, какие титулованный дворянин может употреблять в присутствии венценосной особы. Но мы отвлеклись... В числе сопровождающих императрицу придворных мне довелось видеть и вас - в гвардейском мундире, со знаками камергера. Я не покажусь вам чрезмерно назойливым, если попрошу представиться полным титулом?
     - Отнюдь, - сказал Сварог. - Лорд Сварог, граф Гэйр, барон Готар, лейтенант Яшмовых Мушкетеров, камергер двора, кавалер ордена Полярной Звезды...
     В глубине души он рассчитывал произвести впечатление - но вышло, похоже, совсем наоборот.
     - Ваше небесное великолепие! - сварливо сказал граф. - Позвольте на правах старшего по возрасту выразить вам свое решительное порицание. Появлением на земле без надлежащей свиты и несоблюдением должного этикета вы позорите ваши титулы и положение. Говорю это вам совершенно откровенно. Буде вы чувствуете себя оскорбленным, прошу назвать вид оружия, какой вы предпочитаете, и с таковым проследовать со мной на лужайку перед домом. Если вы верите в Единого, отец Калеб выслушает и мою, и вашу исповедь, как требует дуэльный кодекс. Если же вы покло-няетесь ложным богам, предоставляю вам время, дабы совершить языческие ритуалы...
     - Я вовсе не чувствую себя оскорбленным, - сказал Сварог. - Ваши справедливые упреки наполняют мое сердце раскаянием... - больше всего он боялся, чтобы Мара не фыркнула.
     - Рад, что вы, в противоположность большинству нынешних молодых людей, способны испытывать раскаяние... Поймите, юноша: дворянин может странствовать переодетым в костюм человека, стоящего ниже его на общественной лестнице, лишь в двух случаях: когда речь вдет о выполнении возложенной лично венценосной особой миссии либо, - он сложил губы таким образом, что это могло означать и улыбку, - либо когда дело касается любовной интриги. В ва-шем случае, насколько я понимаю, дело обстоит иначе, и это позволяет мне выступить с упреками...
    "Ну, я ж тебя", - подумал Сварог, почтительно склоняя голову:
     - Ваше сиятельство, буквально на днях Геральдическая Императорская Коллегия постановила: лица, обладаю-щие и земными, и небесными дворянскими титулами, вправе держать себя с соблюдением того этикета, каковой тре-буется для обладателя какого-то одного титула.
     Что было чистой правдой. Вот разве что единственным обладателем и земного, и небесного титулов был сам Сварог...
     - Это совершенно меняет дело, - сказал граф. - Прошу простить за поспешность. Однако очередного выпуска аль-манаха Геральдической Коллегии я еще не получал, что и подвигло на непродуманные высказывания... - Он торжест-венно выпрямился. – Можете всецело располагать мною, барон. Любое мыслимое содействие, какое только потребует-ся...
     - Благодарю, - сказал Сварог. - Любое мыслимое содействие оказывает ваш сын.
    Граф пошевелился - для него это явно было внешним признаком волнения.
     - Следовательно, я могу с полным доверием отнестись к его патенту на орден? Признаться, я не считаю этого шалопая способным на подделку бумаг императорской канцелярии, но вся эта история весьма загадочна - столь вы-сокий орден на груди юнца столь сомнительной репутации... Поневоле закрадываются сомнения...
     - Отбросьте сомнения, - сказал Сварог. - Вам известно, что случилось недавно в Харлане?
    - Разумеется.
    - Мы там были вдвоем. И это все, что я могу сейчас сказать.
    - Барон, вы меня невероятно обрадовали...
     - Будьте к нему снисходительнее, - сказал Сварог. - Он серьезнее, чем вам кажется.
    - Быть может, в таком случае следует поручить ему тяжбу?
    - Вы с кем-нибудь судитесь? - Да, только что подал бумаги в коронный суд. Видите ли, барон, появление в Равене этих новомодных са-мо-ле-тов открыто и недвусмысленно нарушает "Закон о колдовстве", принятый триста восемьдесят четыре года назад коро-лем Стениором Четвертым. Согласно этому закону, любое лицо, будь то ронерский подданный или иностранец, под-нявшееся на глазах свидетелей в воздух, неважно, силой заклятья или с помощью каких-либо приспособлений, подле-жит в зависимости от своего общественного положения либо сожжению, либо заключению в тюрьму, либо баниции [баниция - изгнание за пределы страны; баниция с непременным условием означает, что вернувшийся без разрешения изгнанник будет казнен ("баниция с плахой"), отправлен в тюрьму ("баниция с решеткой") или на каторгу ("баниция с кандалами")] с непременным условием. Я - достаточно просвещенный человек и понимаю, что колдовством здесь и не пахнет. Но поскольку закон до сих пор не отменен должным указом, он продолжает действовать. Поле для скачек, на котором нашли пристанище самолеты нашего нахального соседа, не принадлежит ни королевскому домену, ни ратуше - это выморочная коронная земля, подчиняющаяся юрисдикции коронного судьи Равены. Каковой в соответствии с "За-коном о колдовстве" обязан немедленно принять меры к задержанию вышеозначенных лиц и предайте их суду с пред-варительным уничтожением вещественных доказательств путем публичного сожжения...
     - Великолепная мысль, граф, - сказал Сварог. - С вашего позволения, я немедленно готов обсудить ее с вашим сыном, как и другие, не менее серьезные вопросы, ради которых я и прибыл.
     - Не смею вам мешать, барон. - Когда Мара поднялась вслед за Сварогом, граф поспешно добавил: - Простите, лауретта, но я вынужден просить вас остаться и удовольствоваться моим обществом. Юная незамужняя дама не может находиться без камеристки в комнате, где присутствуют холостые дворяне...
     Мара обреченно уселась вновь. Сварог ободряюще ей подмигнул и пошел за дворецким. Видимо, он не опомнил-ся еще от беседы со старым графом - войдя в указанную ему комнату Леверлина, начал было велеречиво:
     - Позвольте, граф, узнать результаты возложенного на вас поручения... - спохватился, досадливо махнул рукой. - Тьфу ты...
     - Вот так и живем, - сказал Леверлин. - Рискнешь остаться на обед - каждая новая тарелка будет ставиться перед тобой под звуки четырех фанфар и вопли мажордома. "Жаркое его небесного великолепия!", "Салфетка его небесного великолепия!" Останься обедать, умоляю!
    - Черта с два, - сказал Сварог. - Спасибо, что предупредил... Итак?
    - Ты не станешь на меня сердиться?
    - За что?
     - Да сожгли мы твою книгу, - сказал Леверлин. - Под утро мы с отцом Калебом, найдя искомое, посоветовались и решили - лучше этому ученому труду вылететь в трубу с пеплом. А гореть она не хотела, крайне неприятное было зре-лище...
     - Да черт с ней, раз вы нашли... - сказал Сварог нетерпеливо. - В чем там секрет?
     - Целая глава была посвящена искусству создания виденного тобою двойника - под благозвучным названием "чегаор-те-тайн". Подробности этого процесса не стоит повторять, да и вряд ли они тебя заинтересуют... Кроме одной, самой существенной и объясняющей кое-что. Жизни такому двойнику отведено на три недели. Три и семь – Изначаль-ные, похоже, придерживались той же магии чисел, что иные наши колдуны... Три недели. Отсюда следует: примерно через шестнадцать дней пребывающее сейчас во дворце создание перестанет существовать - и зрелище будет красоч-ное, с эффектами... Правда, есть средство сохранить двойника неограниченно долгое время. Для этого нужно, чтобы прообраз, настоящая Делия, был с соблюдением особого ритуала принесен в жертву в присутствии двойника. Тогда подменыш обретет плоть и кровь, долгую жизнь всецело подвластной создателю куклы... Если с книги не сняли копии и никто после смерти Сенгала не знает ритуала, мы наполовину выиграли. Но я склонен допускать худшее...
     - Я тоже, - сказал Сварог. - У Сенгала не могло не остаться сообщников. Такое предприятие требует организа-ции...
    - И что ты намерен делать?
    Сварог достал сигарету и пустил дым в потолок:
     - А ничего. Они сами загнали себя в ловушку. Им непременно придется доставить Делию во дворец, к двойнику, а не наоборот. Если ее отыщут раньше нас, именно те, кто собирается "закрепить" двойника, вмешаются люди протекто-ра. Если ее отыщут те, кому она нужна, как ключик к трем королевствам, бабка-гусятница сумеет определить ее новое укрытие. И мы перехватим их по дороге. Наконец, нам самим может повезти. Видишь какие-нибудь изъяны в моей за-думке?
    - Пожалуй, нет. Разве что ее попытаются убить...
     - Убить ее попытаются не раньше, чем она попадет ко мне. Никак не раньше...

12. "Я ЕЕ НАШЕЛ!"

     Сварог по сути бездельничал. Он навестил сначала Орка, потом снольдерского любителя риска, разговаривал с обоими недолго, чуть ли не стоя, создавая впечатление, что невероятно спешит. Уже возле особняка Орка к нему об-радованно сели на хвост потерявшие было след шпики - с которыми он учтиво раскланялся из коляски. Того, получив-шего от Мары монетой в глаз, он больше не видел - но один из новых, хоть и не похожий внешне на горротца, при каж-дом резком движении девчонки торопился отъехать подальше, что выдавало его принадлежность к белому флагу с черным солнцем.
     Остаток этого дня и весь следующий Сварог болтался без дела по дому графини, готовому к любым неожидан-ностям: у ворот и в саду прохаживались вооруженные дворяне, вдоль стен, позвякивая скользившими по натянутым ка-натам цепями, бегали здоровенные псы мясницкой породы, черные, гладкошерстные, с отрезанными ушами и хвоста-ми. Гребень стены покрылся железными "ежами", ворота закрыты плетенками из колючей проволоки. Все слуги вору-жены. Особняк стал наглядной иллюстрацией к историческому роману о войне Кабанов с Волками [междоусобная вой-на двух дворянских группировок, длившаяся в период Троецарствия около шести лет; символом одного лагеря был ди-кий кабан, другого - волк], когда лихие налеты средь бела дня на городские дома недругов были делом самым обыч-ным. Войдя в азарт, Маргилена велела было выкатить из каретного сарая две старинные фамильные пушки, но Сварог ее отговорил, пожалев пауков, давно устроивших в жерлах дачи. По городу ползали пущенные людьми Гинкера слухи - что барон Готар собирается перевезти в дом графини сокровища своего предшественника и загодя принял меры предо-сторожности. На самом деле Сварог, превращая особняк в крепость, хотел заставить своих конкурентов решить, будто найденную принцессу он намерен укрывать у графини. Между тем укрыть ее должна была бабка-гусятница...
     Конкуренты не дремали. В окошках дома напротив порой довольно откровенно поблескивали стекла наведенных на особняк подзорных труб. Время от времени по улице проезжали и проходили субъекты, чья профессия сомнений не вызывала. Все эти знаки внимания Сварога мало занимали и ничуть не трогали. Он довольствовался тем, что без осо-бой необходимости частенько обходил посты. И ждал. То есть делал единственное, что мог. Если так вели себя и ос-тальные главные игроки, ситуация не имела в шахматах ни аналогии, ни названия - участники игры отошли от доски, а их пешки, кони и слоны совершенно самостоятельно носились по черным и белым квадратам, не нанося урона против-нику.
     Тяжба старшего графа прямо-таки молниеносно закончилась его полным поражением. Король Конгер Ужасный, узнав о поступившей к коронному судье жалобе на нарушение "Закона о колдовстве", не стал ни гневаться, ни ввязы-ваться в затяжную возню судейской бюрократии. В тот же самый день снольдерские самолеты перелетели на забро-шенный ипподром, принадлежавший самому королю, а королевские домены, считалось, вне всяких законов, кроме воли венценосца... Изящный ход, беспроигрышный и не ведущий за собой никаких репрессий. Узнав о нем, Сварог совершил действия, недвусмысленно квалифицировавшиеся законами Ронеро как "оскорбление величества словом". Но посколь-ку свидетелями были люди верные - Мара и отрешенный от всего сущего, кроме "пятнашки", граф Дино, - Конгеру так и не довелось узнать, что некий барон назвал его в сердцах сукиным котом и осколком феодализма. Впрочем, последнее оскорбление вряд ли понял бы и король, и зловещая Багряная Палата...
     За бабку-гусятницу Сварог не беспокоился - он приезжал туда, убедившись, что слежки нет. Трудами барона Гин-кера из домика напротив выставили хозяина-огородника, сполна заплатив ему за недвижимость и намекнув, что его развалюха понадобилась конторе, о которой и думать страшно, не то что называть вслух. Со строжайшим напутствием держать язык за зубами огородник был выставлен в противоположный конец города, где купил домик не хуже и затаил-ся, как мышка, а на его бывшем подворье поселились несколько неразговорчивых верзил - в количестве, достаточном для круглосуточного наблюдения за бабкиным домом. Сварог хотел избежать любых неожиданностей - и потому у баб-ки поселился приехавший из деревни родственник, скрывавший под кафтаном пистолет, налитую свинцом дубинку и полицейскую бляху. Капрал Шег Шедарис, трезвехонький, как стеклышко, приобрел новую одежду, пробавлялся двумя кружками пива в день и готов был прянуть в седло по первому зову трубы. Леверлин сидел в Ремиденуме, ожидая бое-вого клича. Тетка Чари купила на деньги Сварога десяток выезженных лошадей и держала у себя в конюшне. Сварог запасся у Гинкера полицейской бляхой, офицерской, с золотой каймой. Одним словом, все было расписано, как по но-там. И Сварог задавался одним-единственным вопросом: есть ли у конкурентов столь же детальные планы на случай, если он найдет принцессу первым? Пожалуй, есть, и вопрос следует сформулировать иначе: насколько действенными окажутся их планы, учитывая, что конкуренты все же действуют шпионским образом на территории чужой державы?
     А ночи, две подряд, выдались бурными. Прекрасно спевшиеся боевые подруги заявлялись к нему с темнотой - и, несмотря на все приятные стороны этих вторжений, Сварогу приходилось нелегко. Пожалуй, он охотно раскрыл бы гра-фу Дино секрет решения - но решений-то не существовало... Что до головоломки, она завоевала Равену в двое суток, и страсти понемногу накалялись... Сейчас, стоя ранним утром на галерее, Сварог думал почти весело: когда бомба взор-вется, от особняка Орка останутся одни сте-ны...
    - Когда же мы будем драться? - спросила бесшумно подошедшая Мара.
     - Надеюсь, до этого вообще не дойдет, - сказал Сварог, ухитрившись не вздрогнуть от неожиданности и черты-хнувшись про себя. - Один умный человек написал как-то, что лучший полководец - тот, кто выигрывает сражение, так и не развязав битвы...
    - Никогда не слышала.
    - Он давно жил, - сказал Сварог.
     Проще говоря, он еще и не родился, но не стоит объяснять боевой подруге эти сложности. К тому же Сварог не уверен был до конца, что это - прошлое. С тем же успехом и долей вероятности окружающее могло оказаться пресло-вутым параллельным пространством, очередной копией Солнечной системы, живущей по иным картам, иному кален-дарю и иным часам.
     - Вообще-то в этом утверждении есть резон, - сказала Мара. - Для больших сражений это, возможно, и годится. Но я не возражала бы против легкой разминки...
     - Не накаркай, - сказал Сварог. - Я очень хотел бы убраться отсюда тихо и благопристойно, не протыкая по дороге встречных. - Он повернул голову на стук колес. - Поздравляю. Кажется, в романах это и называется "интрига завязы-вается". - Он перегнулся через перила и закричал дежурившим у ворот дворянам: - Пропустить!
     Паколет влетел в ворота, размахивая большим синим конвертом "соколиной почты" [почта различается на обыч-ную, доставляемую почтовыми каретами (зеленый конверт с изображением двух почтовых рожков) и срочную, которую возят верховые почтари (синий конверт с соколом)], держа его на виду скорее для сторонних наблюдателей - так что это, вероятнее всего, была уловка. Опрометью бросился на галерею, к Сварогу, перепрыгивая через три ступеньки. Сварог напряженно ждал с колотящимся сердцем, надеясь на лучшее, но из суеверия ожидал самого худшего.
     Паколет остановился перед ним, тяжело дыша, словно сам бежал всю дорогу в оглоблях вместо извозчичьей ло-шади. Счастливо улыбнулся во весь рот, отступил, опять придвинулся, большими пальцами взъерошил свои редкие усики. Сварог взял его за локоть и потащил в комнату с занавешенными окнами.
    - Командир!
     - Ты не спеши, - посоветовал Сварог, сам охваченный радостным возбуждением. - Членораздельно, спокойнее...
    Паколет швырнул бесполезный конверт:
    - Ваше величество!
    - Спокойно! - рявкнул Сварог.
    Подействовало. Спокойно, даже чуточку равнодушно Паколет сказал:
     - Нашел я ее. Бабка не догадалась, а я догадался, как-никак бабка у нас примерная гусятница, а я - ночной па-рикмахер и всякое повидал... Эти, которые не мужчины и не женщины, - притон для педрил! Понимаете, почему бабке не удалось? Вы ж сами с магией знаетесь, командир! У нас эта мода давненько приугасла, пока лет двадцать назад не занесли из Балонга...
     Кажется, Сварог понял. Запах мысли. Возьмите у матери-собаки щенка, хорошенько натрите его кошачьей пи-суркой, положите назад - и какое-то время мать будет в полном недоумении, не в силах определить, к какой же породе относится это странное существо. Потому что для собаки запах важнее того, что она видит глазами. Так и с колдунами. Они чуют запах - в данном случае запах мысли. У женщины свой запах мысли, у мужчины свой. И колдун, если нет практики, непременно собьется со следа...
     - На Морской, неподалеку от переулка Белошвеек, есть притон, - продолжал Паколет. - Столь высокого пошиба, что это уже не притоном называется, а салоном, где собираются сплошь благородные. Хозяином там разорившийся ба-рон. Полиция не препятствует, потому как туда похаживает сам барон Гинкер. Грешен, командир, я там частенько брал кошельки, так что место знакомое. У педрилы мозги, как бы вам объяснить, сдвинуты с обычного ритма, его "оседлать" легче... Ну вот, когда мне эта мысль стукнула в голову, поднял я бабку спозаранку, сожгла она тот платочек, сделала "черный настой", сунул я склянку в карман, помчался на Морскую, подошел к дому - и фыркнул настой так, что пробка вылетела, и залило мне весь бок...
     - Иди переоденься в мужское, - бросил Сварог Маре. - Возьми свое оружие, какое есть.
     Фокус с "черным настоем" он тоже знал. Настой на пепле из сожженной вещи разыскиваемого человека, если его готовил знающий дело колдун, багровеет и пенится, стоит ему оказаться неподалеку от хозяина вещи. Этот прием не годится для поисков наугад - попробуйте обойти большой город вроде Равены, вытаскивая скляночку под каждым ок-ном, у каждой калитки... Зато этот метод прекрасно срабатывает, когда есть подозрения на какой-то определенный дом. В старину этим широко пользовались, чтобы уличить преступника, если находилась оброненная им вещь, а женщины, заподозрив конкретную соперницу, бежали к колдуну с платком мужа и ловили его на горячем.
     Неужели Гинкер, владелец этого притона, ведет двойную игру? Или дело в той самой логике непрофессионалов и он сам ни о чем не подозревает? Бордель для педрил - последнее место, которое ассоциируется со словом "женщина". А темнее всего - под пламенем свечи. Слухи об этом роскошном притончике гуляли при дворе, могло дойти и до Де-лии...
     Вот и все. Бабка-гусятница приютит. Лошадей у тетки Чари в избытке. Нынче же днем группа всадников с желез-ными документами и выправленными по всей форме подорожными покинет город. А отъехав в безлюдные места, сядут на пароход и поплывут в Харлан - туда ближе всего, там заправляет Хартог, не столь давно взошедший на престол, чтобы успеть преисполниться не-благодарности. И дальше - море...