| -10-
- Я с вами, - сказал Сварог. - А как насчет... - Вот, возьмите, -
барон вытащил синий платочек из тончайшего шелка, вышитый золотом. - Между
прочим, каме-ристка уверяет, что за последние дни уже несколько платков
пропало... Когда черная карета барона остановилась у высоких решетчатых
ворот, там уже стояли две таких же, с медными полицейскими эмблемами на дверцах.
Конный полицейский грозил плеткой столпившимся на почтительном расстоя-нии
зевакам из низших гильдий. На крыльце особняка шептались с многозначительным
видом несколько личностей в цивильном, одетые под горожан среднего достатка, с
бляхами Серебряной и Бронзовой гильдий. Барон приоткрыл дверцу, поманил толстым
пальцем. Один из цивильных подбежал, забрался в карету: - Стагарца не
нашли, ваша милость. Успел смыться. Объявлять в розыск? Барон посмотрел
на Сварога. Тот чуть заметно кивнул. - Объявляйте, душа моя, - сказал
барон. - В список номер один, по всей форме. И чтоб живым непременно. Вот его
милость объявляет приличную награду. Цивильный выскочил на улицу и стал
что-то втолковывать конному полицейскому. - Будем ловить, - сказал
барон. - Барон, а слухи вам распространять приходилось? - спросил
Сварог. - Тем живем, голубчик. Самые разнообразные. Зависит от
обстоятельств. - Не распустить ли слух, что убрали его снольдерцы?
- Не стоит, - сказал барон. - Королю такие слухи ужасно не понравятся.
Сейчас главное - пустить следствие мимо вашей девочки, и без того есть риск, что
сопоставят, опознают ваши цвета. В Равене, помимо моей полиции, работают еще
Багряная Палата, Королевский Кабинет, сыскной отдел городской стражи, полиции
Торговой палаты и министра финансов, четыре контрразведки - морская, армейская,
генерала гвардии, Мост Печалей [обиходное название Дубовой улицы,
располагающейся на месте высохшей лет сто назад речушки; когда-то там и в самом
деле был мост, где разме-щалась тайная полиция; сейчас помещается заграничная
разведка (Архивный Коллегиум)]. И все они смертью Сенгала непременно займутся...
У нас, душа моя, и без того все за всеми следили, ну а теперь - особенно.
- Вам виднее, - сказал Сварог. - Скажите, а где для меня смогут
прочитать эту абракадабру? Он достал прихваченную с собой книгу, наугад
перелистал красные страницы. Барон немного отодвинулся: - В полиции у
меня таких умников нет, хвала Единому... Нужны книжные черви, причем не
состоящие на опреде-ленной службе. Королевская библиотека, Морской архив,
Ремиденум... "Все дороги ведут к Леверлину", - подумал Сварог. Повторил
задумчиво: - Все следят за всеми? А за домом Маргилены? Я до сих пор не
замечал, кроме одного случая... - Разумеется, следят. Только весьма
искусно. - Что бы такое придумать, чтобы сбивать их с хвоста при нужде?
Пока меня не особенно беспокоили, но скоро, чую, станут наступать на пятки...
- Что же вы сразу не сказали, голубчик? Найдем парочку подходящих мест,
из тех, что сами используем. Кстати, уж простите, но поступили вы необдуманно,
приказав в первый же день прикончить того шпика. - Я не приказывал...
- Увы, вассалы нашей очаровательной Маргилены недостаток ума возмещают
двойным усердием... Хорошо еще, это был человек адмирала Амонда. Адмирал в
опале, так что жалоб и скандала не будет... - Что он собой представляет,
этот ваш адмирал? - Ужасный человек - прямой и бесхитростный. Отсюда
следует - невозможно предсказать, что он выкинет, совер-шенно непонятно, зачем
он вообще ввязался в эту игру... - Он прислушался. - Ну вот, дождь начинается.
Действительно, по крыше кареты застучали крупные капли, а вскоре хлынул
ливень, мутные косые струи заво-локли улицы, по брусчатке текли потоки, унося
мусор. Зеваки наконец-то кинулись врассыпную. Враз промокший до нит-ки
полицейский в цивильном с тоской взирал на карету. Барон чуть опустил
стекло, махнул рукой. Тихарь обрадованно припустил к особняку, разбрызгивая
лужи. - Отвезти вас домой? - Если вас не затруднит, подбросьте
к Королевской улице. Нужно побыстрее отвезти платок... - С
удовольствием. Самому хочется побыстрее все закончить. Только, извините, не к
самому дому - чтобы не сболтнуть потом, представления не имею, куда вы ездите, и
все тут... - Откуда такой пессимизм, барон? - Сердце что-то не
по-хорошему давит последние недели, - признался Гинкер. - Все уговариваю себя,
что покой-ная бабушка тут ни при чем, что это не предчувствие, а самовнушение,
да щемит по-прежнему... ...Дождь лил до самого вечера. Стало темнеть,
пришла ночь, а ливень все хлестал по крышам и кронам деревьев, по мостовой и
дорожкам. Сварог долго стоял у высокого окна и смотрел, как на фоне Юпитера,
размытым алым пятном мерцавшего сквозь облака, покачиваются черные верхушки
каштанов в парке. Неподалеку, в беседке, горела яркая лампа, оттуда доносились
лихие песни - прихлебатели отыскали выброшенный Сварогом перстень, и, узнав, что
могут оставить его себе, моментально нашли дорогой безделушке применение,
обменяв на соседний кабачок с винным по-гребом (хозяин коего не прогадал, а вот
потертая братия совершенно не подумала, что погреб непременно опустеет, и очень
быстро). В воротах маячили две закутанные в плащи фигуры - приехавшие
сегодня дворяне встали на стражу. Ливень этот весьма Сварогу не
нравился. Потому что ничуть не походил, как он выведал, на традиционные зим-ние
дожди - долгие, но мелкие, моросливые. Поневоле наворачивались нехорошие
догадки. В такую погоду от полицей-ских не дождешься рьяной работы, как ни
погоняй, попрячутся по трактирам и кофейням - а стагарцы, сказала Мара, обожают
смываться от погони с помощью подобных фокусов... Не зажигая лампы,
Сварог побросал одежду на кресло и залез под одеяло, натянув его до горла.
Заноза в сердце ныла по-прежнему, тупо и назойливо. Никто больше, кроме него, не
комплексовал и не печалился, он тоже старательно пытался махнуть на все рукой и
забыть, но что-то плохо получалось. А две его боевых подруги, чтоб им
провалиться, смешливо переглядывались за ужином и о чем-то шушукались весь
вечер. Подыскать бы вместо них еще парочку кап-ралов... Он уже видел в
наплывавшей полудреме двух немногословных, видавших виды мужиков, одного в
кирасе, другого в кольчуге... Вздрогнул и открыл глаза. За приоткрытым
окном шумела, плескала, хлюпала вода, а в полумраке к нему подсту-пали две
смутно белевших фигуры. Сварог дернулся было, но фигуры с визгом и хохотом с
размаху бросились на постель, одеяло улетело куда-то, и тут же выяснилось, что
ночные гостьи вполне материальны. Он и без того давно убедился, сколь решительны
и напористы эти особы в достижении поставленной цели - но это уж было
чересчур... - Как это все понимать? - Он изо всех сил старался
держаться сурово и серьезно, но трудно оставаться суровым, когда тебя
бесцеремонно щекочут, вольничая невероятно рискованно и беззастенчиво.
- Как обдуманное нападение, - промурлыкала ему на ухо графиня. - В нашем
маленьком войске наметилась глупая напряженность, и я спешу погасить ее в
зародыше - так решил военный совет из двух крайне расположенных к вам и
совершенно не ревнивых красавиц. Другого способа вернуть вам утраченное душевное
равновесие мы просто не видим. Разумеется, вы вправе орать на весь особняк, что
вас насилуют... И за него принялись обстоятельно, нежно,
целеустремленно. Действительно, глупо было бы созывать воплями лакеев, однако
советское воспитание - вещь упрямая, и он какое-то время отстранялся, чувствуя
себя конфузливой невестой во время энергично протекавшей брачной ночи, но вскоре
мужское начало взяло верх. Когда нежные женские губы ласкают шею, а другие,
щекоча кожу быстрыми поцелуями, решительно продвигаются вниз по незащищенному
кольчугой животу, советским человеком остаться невозможно. Тем более - лихому
барону из Пограничья. Словом, настоящим мужиком себя чувствуешь, когда
сумасшествие схлынет и к тебе прильнут две умиротворен-ные и довольные тобой
женщины. Все сложности улетают за окно, в мокрый сумрак. - По-моему,
душевное спокойствие в армии восстановлено, - сказала графиня. - Как ты думаешь,
Мара? - Мне тоже так кажется. Сварог и сам так считал, но
помалкивал из скромности. К тому же ему стало казаться, что в стороне двери
что-то начинает светиться... Графиня отчаянно завизжала. Спрыгнула с
высокой кровати и притаилась за ней, стоя на коленях. Мара тоже встрепенулась
сначала, но быстро овладела собой, вскочила и выставила вперед кинжал.
Сварог сунул руку под подушку, на ощупь отыскал пистолет. От
двери к ним медленно скользил призрак герцога Сенгала с зеленовато-бледным
лицом, в распахнутой на гру-ди белой рубашке, покрытой пятнами крови.
Слышно было, как серебряная пуля с сухим треском ударила в дверь. Призрак плыл к
постели. - Это не обычное привидение, - сказала Мара. Сварог уже
и сам это видел... Графиня тихонько застонала. - Верни книгу, -
сказал призрак замогильным, конечно же, голосом. - Успокойся, - сказал
Маргилене Сварог. - Это одна видимость, иллюзия, никакой магии... -
Отнеси книгу ко мне домой, - сказал призрак. Сварог выбрался из постели
и поднял графиню с колен, уже не обращая внимания на диковинного гостя:
- Успокойся. Это вроде телевизора, только без всякого телевизора, понятно?
Из сада донеслись крики и бряцанье оружия. Прошлепав босыми ногами по
полу, Сварог распахнул створку и крикнул: - Что там такое?
Сквозь пелену дождя к окну подбежала темная фигура с обнаженным мечом: -
В саду полно призраков, барон! - Марш в дом, и черт с ними! - рявкнул
Сварог. - Ничего страшного, просто пугают! - Погладил графиню по плечу. -
Одевайся, нужно же что-нибудь придумать... - Ой! - Маргилена,
ничего страшного... - Да нет, я ногу уколола. Что ты здесь разбросал?
Пройдя прямо сквозь призрака, Сварог натянул штаны, взял со стола лампу
и снял с нее стеклянную крышку. Моментально стало светло. Призрак немного
поблек, но не исчез, расхаживал по комнате и стращал всяческими кара-ми, если
ему немедленно не принесут домой украденную книгу. Очень быстро Сварог обнаружил
и поднял с пола шарик размером с лесной орех - похоже, стеклянный,
мутно-зеленый, с тупыми толстыми выростами. - Это тебе знакомо? -
спросил он графиню. - Первый раз вижу. Сварог в сопровождении
неотвязного призрака прошел к столу, примостил шарик меж выпуклых узоров резьбы
и обрушил на него рукоять кинжала. Шарик мерзко хрустнул, но уцелел. Раскололся
лишь после страшного удара обухом Доран-ан-Тега. И моментально исчез призрак.
- Что за пакость? - поежилась графиня. - Подарок от
неизвестного изобретателя, - сказал Сварог. - Дружеское напоминание о том, что
книги красть не-хорошо. Выглянул в сад. Меж деревьев плавали светящиеся
силуэты, призывая на голову убийцы проклятье всех богов и требуя вернуть книгу.
Кто-то пробрался в сад и, без сомнения, раскидал там эти шарики, а один
ухитрился запулить в окно спальни, благо было приотворено. Это не магия, а
создание пытливого человеческого ума - значит, нужно быть осторожным вдвойне.
- Орлы! - крикнул Сварог за окно. - Перстень пропили? Извольте-ка
отработать! Зажечь факелы и искать малень-кие стеклянные шарики. Найдя,
разбивать. Шевелись! Милое предупреждение, но за ним может последовать
что-нибудь посерьезнее. Бабка-гусятница была кругом пра-ва... Он сердито
захлопнул окно. В саду вспыхивали факелы - графинины дворяне уже поняли, кто
нынче здесь коман-дует. Маргилена, завернувшись в атласное одеяло, сидела на
постели, рассматривая ступню, ухитрившись и в этой по-зе остаться грациозной.
Мара же, не озаботясь одеванием, сердито расхаживала взад-вперед, похлопывая по
ладони лезвием кинжала. - Знать бы, кого следует убить... - бросила она.
- У меня такое впечатление, что никто никого не убьет, пока не будет
найдена принцесса, - сказал Сварог. - Но, как пишут в романах, интрига
завязывается... Маргилена, переводи дом на режим осажденной крепости. Охрану
днем и ночью, собак привязать... Ему казалось, что он стоит голым
посреди людной площади: все его видят, стерегут и высмеивают каждое движение, а
он, стыдливо прикрывшись обеими руками, лишен даже удовольствия треснуть по
ближайшей ухмыляющейся морде. Условия для работы самые антисанитарные. Если так
пойдет дальше, наводнившие город шпики станут веж-ливо раскланиваться с ним на
улицах и подносить зажженные спички. А ничего еще не сделано, если честно...
10. ЦИТАДЕЛЬ УЧЕНЫХ ПОЗНАНИЙ
Никто посторонний с ним утром не раскланивался, понятное дело. Но
едва коляска, в которой сидел он с Марой, выехала из ворот, следом поехала
другая. Очень скоро сзади, на почтительном расстоянии, обнаружились три
всадни-ка - каждый держался сам по себе, словно бы не замечая ни Сварога, ни
конкурентов. Процессия получилась самая сюрреалистическая. - Отравить
бы их как-нибудь, - мечтательно сказал Сварог. - Только ведь не получится.
Ну-ну! - перехватил он выразительный взгляд Мары. - Если мы их перережем,
появятся и другие, всего и результатов... Ну-ка, кошка, сосредо-точились...
И они выпрыгнули из неспешно тащившейся коляски - но для непосвященного
наблюдателя все выглядело так, словно они остались там сидеть. Именно так
посчитали шпик в экипаже и двое всадников, проследовав мимо стоявших у края
тротуара Сварога с Марой и не видя их. А вот третий всадник задержался.
Бросив поводья на шею коню, он возился с застежкой перчатки - и Сварог не
сомневался, что этот шпик их видит. Либо владеет должной магией и столь
примитивными штучками ему глаз не отведешь, либо призвал себе на помощь некие
достижения науки - похоже, не только на небесах магия и наука определенным
образом связаны... Судя по густым и темным, подстриженным в кружок волосам и
вислым, нафабренным, с острыми кончиками усам, всадник был чистокровным
горротцем. - Пойдем, - сказал Сварог и взял Мару за руку. - Чуть погодя и его стряхнем с хвоста. А пока представь, что мы мирно гуляем по городу, и я
за тобой ухаживаю, как за самой обыкновенной девушкой. - А как ухаживают
за обыкновенными девушками? Сварог вдруг вспомнил, что начисто почти
забыл, как это делается. Очень уж давно не доводилось ухаживать романтично.
- С ними гуляют по городу, покупают цветы... Целуют в подъездах...
- Но ведь целоваться гораздо удобнее в постели. -
Действительно, - сказал Сварог. - Да вот заведено так... - Романтический настрой
улетучился, и он махнул рукой. - Лучше отделайся-ка от хвоста, только незаметно,
и чтобы остался жив. Ты хвасталась, будто что-то такое можешь... -
Запросто, - сказала Мара, достала из кармана горсть монет, выбрала два медных
тяжелых грошика. Один тут же сунула в рот, повернулась и пошла навстречу
всаднику. Сварог смотрел во все глаза, но не уловил момента. Всадник
вдруг схватился за глаз обеими руками, а мигом позже его конь, получивший в глаз
вторым медяком, мотнул головой, дико заржал, вздыбился, исполнил пару пируэтов и
опрометью понесся вдоль улицы. Шпик едва держался в седле, уцепившись одной
рукой за гриву, а другой все еще зажимая глаз. Со стороны все выглядело невинно
и буднично - норовистая лошадь вдруг испугалась чего-то и понесла. Прохожие
привычно шарахались к стенам, а уличные мальчишки с дикими воплями понеслись
следом, выкрикивая обидную дразнилку. Они быстрым шагом завернули за
угол и оказались на рыночной площади. Сварог остановился. - Почему
встали? - недоуменно воззрилась Мара. - Из хитрости, - сказал Сварог. -
Любой нормальный человек на нашем месте сейчас несся бы во все лопатки, путая
след. Так наш преследователь и решит. А мы люди ненормальные, потому останемся
на месте, пока он носится по соседним улицам. Клянусь своим баронством,
непременно собьется со следа и забредет черт-те куда... Однажды, в
курсантские годы, именно эта тактика и спасла его от патруля, свято верившего,
что беглец никак не должен стоять на месте. А Сварог, свернув бегом за угол,
тихонько укрылся меж гаражами - и патруль, азартно грохоча сапогами, промчался
мимо в неизвестные дали. Они стали бродить меж прилавков, не привлекая
ничьего внимания: скука - исконно дворянская привилегия, и, маясь от таковой,
дворянин может забрести куда угодно. Никто и не удивится, лишь бы благородный
лаур и вправду выглядел ходячим воплощением ипохондрии. И Сварог старался,
отрешенно вороша кончиком пальца кукурузные початки, обозревая с брезгливой
миной кочаны капусты и связки лука, словно диковинных зверей. Торговцы
облегченно вздыхали, когда он проходил, - благородные дворяне еще и обожали
чудить, славясь в сей области неистощимой фантазией. Господские кухарки
старательно наполняли снедью свои вместительные корзины, не особенно трясясь над
хозяйскими денежками. Народ победнее увлеченно торговался. Шныряли
подозрительные субъекты с беспокойными глаза-ми, и кто-то уже вопил, хватаясь за
карман, откуда только что испарился кошелек, и в ту сторону недовольно трусил
рысцой городской стражник в лиловом мундире с городским гербом на груди,
придерживая у бедра неточенный отроду меч. Меж рядами расхаживали фигляры,
скучными голосами распевая скверно зарифмованные песни, расхваливавшие
достоинства окрестных лавок и тамошних товаров – старинный рекламный трюк,
ничуть не увядший и с появлением газет (а сочинением этих сомнительных шедевров
подрабатывали студенты Ремиденума). Внезапно резкие аккорды виолона
перекрыли этот ленивый, устоявшийся гомон. Сварог оглянулся в ту сторону. На
пузатой бочке с неразборчивыми синими клеймами стоял юноша в поношенном
коричневом костюме с золотым дворянским поясом и бадагаре без пера. Он бил по
струнам, и кое-кто из окружавших бочку пятился, словно от знакомой
неприятности, кое-кто проворно скрылся за лотками, а один, юркий, неприметный,
бегом припустил за угол. День назывался четвергом, рассвет был алым.
Змея вползала в тихий дом, змея вползала... Рассвет будил
грядущих вдов тревожной нотой. Змея ползла среди холмов, змея пехоты...
Коварный лев тянулся вновь к чужой короне, и, чуя будущую кровь, храпели
кони... Юный дворянин пел с бледным, отчаянным лицом, и площадь
затихала, только на прилегавших улицах слышался стук колес. Определенно здесь
случилось нечто из рада вон выходящее, плохо вязавшееся с мирными торговыми
буд-нями, достаточно взглянуть на лица стоящих поблизости - испуганные,
напряженные, злые. И отнюдь не удивленные. Свистела первая стрела
холодной былью. На стебли лилий тень легла, на стебли лилий.
Друг другу мстя за прошлый гнев, за все разбои, готовы лилия и
лев, готовы к бою... И вдруг пожилой пузатенький оружейник
подхватил - столь же вызывающе, зло: Войну зовем своей судьбой, но - вот
наука! - закончить внукам этот бой, закончить внукам... И еще несколько
голосов вплелись: Король, куда же вы ушли? Бароны, где вы? Ведь
тот костер, что вы зажгли, погасит дева... Неподалеку от Сварога
появился давешний брюхатый стражник - и с ним еще один, пощуплее. У этого из
вмести-тельного кармана торчал аппетитно пахнущий коричневый хвост копченой
рыбины. Сварог слышал, как тощий тихо спросил: - Может, посвистеть, кум?
- Убери ты свисток, медальку все равно не заработаешь, - пропыхтел
толстый. - Тут политика. И золотой пояс. Пусть коронные мозоли набивают. И
пошли-ка отсюда, кум, так оно для жизни спокойнее... И оба, стараясь не
спешить, стали удаляться. Чтобы не влипнуть неизвестно во что, да еще, как
оказалось, поли-тическое, Сварог подхватил Мару под локоть и показал взглядом на
одну из улочек. По брусчатке лязгнули подкован-ные копыта – подскакали трое в
красно-черном, патрульная полиция протектора. Прежде чем скрыться в тихом
пере-улочке, Сварог еще успел увидеть, как на пути у всадников загадочным
образом возникла пивная бочка на высоких ко-лесах, а юношу слушатели сдернули с
бочки и, прикрывая спинами, бегом выпроваживали в сторону проходного двора. Они
переглянулись, и Мара молча пожала плечами. Молодой фонарщик, переждавший
события за этим же углом, пояс-нил: - Нездешние, ваша милость? Это,
извольте знать, баллада графа Асверуса [Шеллон, граф Асверус (3553-3581 Х.Э.) -
один из наиболее видных поэтов так наз. Кагинарского кружка, автор баллад, сатир
и эпиграмм на темы политической и дворцовой жизни; был смертельно ранен на
улице неизвестным убийцей; в 3602 г. в Равене ему поставлен памятник] "Лилия и
лев", высочайше запрещенная к распеванию и печатному распространению. Поскольку
сейчас у нас со Снольдером нежная дружба, Сорокалетней войны, надо полагать, и
не было вовсе... Коснулся шляпы, тряхнул кудрями и зашагал прочь,
дерзко насвистывая на мотив только что прозвучавшей пес-ни.
...Они еще немного попетляли по улицам, и Сварог, пропустив парочку свободных
извозчиков, махнул третьему. Ремиденум, цитадель знаний и учености,
внушал уважение. Попасть туда можно было только через широкие во-рота (пусть и
лишившиеся к нынешнему времени створок). Над воротами красовался древний,
выщербленный и оплывший от старости герб - три совы в дроглоре. Тут же
развевался флаг: фиолетовый с золотой каймой и теми же тремя совами - белыми,
опять-таки с золотой каймой. На низком бочонке сидел стражник в наряде времен
Троецарствия [Троецарствие - период с 1231 по 1246 Х.Э.], пьяный, судя по виду,
еще с прошлого года. Завидев Сварога с Марой, он оживился, вытащил из-за бочонка
подержанную алебарду и заорал: - Стойте, благородные господа!
Поклянитесь, что не состоите в родстве с презренным Тиморусом! -
Клянусь, - сказал Сварог. Подумал и достал серебряный аурей, каковой стражник
принял как ни в чем не бывало. – Любезный, а почему совы у вас на флаге таких
колеров? Стражник заученно отчеканил: - Потому что ученые
познания, ваша милость, приносят и процветание, символизируемое цветом золота,
но частенько влекут и смерть, символизируемую белым, и забывать об этом не след.
За воротами начинался целый городок - кривые узенькие улочки, старинные
здания со стрельчатыми крышами, причудливыми флюгерами, тяжелыми окованными
ставнями и водосточными трубами, заканчивавшимися драконьими мордами из
позеленевшей меди. Архаические фонари в виде перевернутых пирамид помнили,
пожалуй, не то что Трое-царствие, а еще и Сандоварскую [Сандоварская битва
состоялась в 1189 Х.Э.] битву. Повсюду виднелись бюсты и статуи ученых мужей,
державшие в руках разнообразные атрибуты их учености. Компаниями прогуливались
студенты в коротких фиолетовых плащах и такого же цвета четырехугольных беретов,
напоминавших пухлые подушечки. Кое-кто из них и в самом деле, как мимоходом
удалось расслышать, вел чинные и глубокомысленные ученые беседы, но большинство
решали головоломки, шествовали в кабак, перекликались из окна в окно и с хохотом
пересказывали подробности вчерашних похождений. Сварог понял, что
поиски наугад бесполезны. И отвел в сторонку первого попавшегося схолара, с
рассеянным видом подпиравшего уличный фонарь. - Граф Леверлин! - воздел
глаза к небу рыжий юнец. - Ваша милость, вы, конечно же, не похожи на сердитого
кредитора из винной лавки или полицейского насчет вчерашней мочальной бороды,
неведомо как выросшей у памятника королевы Боне, но не есть ли вы разгневанный
отец благонравной девицы вкупе с оною? - А в глаз тебе дать,
фиолетовый? - деловито спросила Мара. - Меня, случалось, оскорбляли, но чтобы
обзывать благонравной девицей... - Мои извинения, юная дама...
Кто-нибудь говорил вам, что вы прекрасны, как утренняя заря? Сварог
громко сказал "гм". - Восторги неуместны, осознал и каюсь, - сказал
рыжий. - Надеюсь, вы простите сии дерзкие слова несчастному маркизу, лишенному
наследства, но не способности радоваться прекрасному. Не должны ли дворяне
помогать друг другу, господа? Ибо неумеренность накануне, как подмечено
мудрецами еще в незапамятные времена, уравновеши-вается разумной умеренностью
наутро - но грубый материалист, хозяин подвальчика "Перо и астролябия" требует
осязаемых подтверждений данной философской сентенции. Сварог подал ему
золотой аурей. - Боюсь, что неумеренность вновь одержит верх над
рассудочностью, - признался повеселевший студент. – Свер-ните за угол, миновав
три дома, зайдите в четвертый по левой стороне. Поднимитесь на третий этаж и
отыщите ком-нату, где на двери приколочена бляха гильдии пожарных. Чтобы вас не
приняли за кредитора или иного врага человечества, постучите вот так: тук-тук,
тук. Мое почтение! Он коснулся берета и с видом обладателя всех
сокровищ короны величаво спустился в подвальчик, над которым и в самом деле
красовались огромные проржавевшие перо и астролябия - старинная вывеска из тех
времен, когда со-держатели трактиров прекрасно обходились без писаного текста.
Поразмыслив, Сварог пошел следом и вскоре вышел с двумя пузатыми черными
бутылками "Кабаньей крови". На одной из дверей третьего этажа и в самом
деле была приколочена бляха Бронзовой гильдии с изображением вишапа [вишап -
разновидность мифологического дракона, символ воды] и двух скрещенных пожарных
топоров. Сварог постучал - тук-тук, тук. Дверь моментально распахнулась,
высунулся Леверлин, в расстегнутой рубашке: - Где тебя черти...
Дружище, какими судьбами? О, простите, лауретта... - Дверь захлопнулась. Вскоре
он появился в аккуратно застегнутом кафтане. - Прошу! Внутри царил
самый причудливый беспорядок - вороха книг, пустые бутылки, мечи, диковинки
вроде яркой раковины или человеческого черепа, державшего в зубах за шпенек
кокарду городской стражи. Несмотря на весь хаос, было чисто и подметено,
чувствовалось, что случаются эпизодические вторжения домовитых особ женского
пола. - Я тут жду одного болвана, - непринужденно сказал Леверлин,
словно они расстались только вчера. - Вышел в подвальчик и пропал, как король
Шого. Но ты позаботился, я вижу? Ох... Помнишь ли ты восхитительные погреба
Коргала? Кстати, как тебя зовут? - Барон Готар, - сказал Сварог,
располагаясь в кресло и с приятностью взирая на друга. - Отлично, не
нужно привыкать к новым именам. Из чего следует, что ты не особенно скрываешься?
- Как знать...
Предыдущая страница 10 Следующая страница
| |