Четверг, 28.03.2024, 14:40

Приветствую Вас Гость | RSS
ФЭНТЕЗИ
ГлавнаяРегистрацияВход
Меню сайта

МОИ КНИГИ

Русалки

Дракон

Призрак

Статистика
Rambler's Top100 Счетчик PR-CY.Rank

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0


-13-

Никто не отозвался.
    - Ну ладно, - сказал он. - Павшие духом есть?
     Даже если таковые и были, никто не признался вслух в своей к ним принадлежности.

14. ВИВАТ, БОГЕМА!

    Где краса былых прелестниц, их прически и наряды, их духи?
    Воздыхатели у лестниц, и пылавшие взгляды, и стихи?
    Где старинные напевы,
    где забытые актеры и таланты? Где былая слава, где вы, разодетые танцоры, музыканты?
     Сварог мимолетно оглянулся через плечо, посмотрел в комнату. Там царила подлинно творческая атмосфера: Гай Скалигер, автор вывески "Жены боцмана" и статуи Маргилены, стоял у мольберта, Леверлин, чтобы Делии не скуч-но было позировать, услаждал ее слух балладами собственного сочинения под собственную же игру на виолоне, а Де-лия сидела в ветхом кресле с облупившейся позолотой, и на лице у нее была даже не печаль - тягостное ожидание, жажда каких угодно перемен. Увидев ее лицо, Сварог почувствовал что-то вроде бессильного стыда и отвернулся, оперся на щербатые перила дряхлой, зато каменной галереи. Из-за этой галереи и из-за того, что дом был целиком ка-менным, прежний хозяин драл с постояльцев нещадно, но Гай, приняв от Маргилены деньги за статую, купил весь дом и занял один этаж, оставив в двух других прежних постояльцев, собратьев по ремеслу, - совершенно бесплатно.
     Сюда, на Бараглайский Холм, Странная Компания внедрилась моментально и непринужденно, не вызвав ни у ко-го подозрений. Здесь и своих таких имелось превеликое множество - приходивших неизвестно откуда и уходивших неизвестно когда бродячих актеров, алхимиков, искавших эликсир бессмертия и любовный напиток, странствующих му-зыкантов, непризнанных ученых, циркачей, акробатов, изобретателей жутких на вид агрегатов непонятного даже самим создателям назначения, художников и поэтов. А также тех, кто считал себя художником, поэтом или скульптором - но без всяких к тому оснований. Народец был пестрый - от бывшего дирижера Королевской оперы, обнищавшего к старос-ти, до торговца "напитком удачи" - шумный, много и изобретательно пьющий, беспокойный, но неопасный. Шпиков на душу населения здесь насчитывалось гораздо меньше, чем в других районах города, - во-первых, не настали еще вре-мена, когда полицейские власти начнут тотально шпионить за творческими людьми и богемой, а во-вторых, любой "ти-харь", работавший со здешним людом, подвергался нешуточной опасности рехнуться окончательно. Богема крепко пи-ла, а подвыпив, каждый давал волю самой необузданной фантазии, меняя по три раза на дню свою собственную био-графию и мнение о соседях. В сторону приукрашивания и запутанности, понятно. Чтобы отделить правду от пьяных по-басенок, требовались титанические усилия. И давно известно было, что шпиков переводят сюда в наказание. Одним словом, на Тель-Бараглае жилось не в пример спокойнее - если не особенно распускать язык самому.
    Графы, герцоги, маркизы, благородные личины, господа,
    чьи причуды и капризы смерть уносит в час кончины без следа,
    чьи свершенья и утраты
    в годы мирного покоя
    и войны
    в край, откуда нет возврата, неподкупною рукою сметены...
     Они прекрасно вписались в здешнюю пеструю коловерть. Разорившийся маркиз откуда-то с полудня, с границы Фагерстарских Болот (это Сварог) и его домашние актеры, пустившиеся на поиски счастья вместе с бывшим хозяином, потому что так оно привычнее. Столица всегда манит надеждами на фортуну. Поди проверь и заподозри, если капрал Шедарис за время скитания в Вольных Топорах обучился жонглировать чем попало (лучше всего у него выходило с пус-тыми бутылками), Мару завтра же взяли бы в любой балаганчик метательницей ножей, талантливый карманник Пако-лет легко мог сойти за фокусника (если вы думаете, что ваши часы у вас в кармане, то вы больше так не думайте!), Леверлину не нужно было особенно Напрягаться, чтобы выдавать себя за бродячего менестреля. Даже Сварог мог при нужде побренчать на виолоне, не вызвав дождя гнилых яблок. А тетка Чари была незаменима, если возникала необхо-димость послать кого-то к русалочьей матери и дать в лоб, не впутывая мужчин. Никакие чары не могли скрыть осанку и манеры Делии, но на Бараглайском Холме они подозрений не вызывали - здесь можно было встретить титулованных особ с родословной не короче. Через два дома от Гая обитал восемнадцатый герцог Немер, старший сын, лишенный наследства и изгнанный из родового гнезда суровым папашей за неодолимую страсть к игре на театре. А на соседней улице частенько обреталась у любовника-скульптора под видом третьеразрядной артистки молодая вдовствующая гра-финя. Хватало, конечно, и самозванцев, жаждавших после пятой бутылки поведать всем и каждому о своих гербах и генеалогическом древе, идущем прямиком от Дорана или Морских Королей, - но в том-то и юмор, что среди таких бол-тунов могли оказаться и люди, нисколечко не вравшие...
    Все, что любим и покоим, все, что дорого и мило в суете -
    лишь разведка перед боем, чтобы смерть нас подманила к западне.
    Мы галопом до упаду
    мчимся вдаль легко и резво, без преград,
    и на всем скаку - в засаду. Повернуть бы, да отрезан путь назад...
     - Весьма актуально, - проворчал под нос Сварог, глядя на Равену. Вид с Бараглайского Холма открывался велико-лепный - Тель-Варрон с его грудой старинных камней, страшный холм казней, Монфокон с огромной каменной висели-цей, возведенной некогда знаменитым архитектором, впоследствии люто запившим и в приступе белой горячки кинув-шимся головой вперед с высшей точки своего детища (стоявшего с тех пор четвертую сотню лет).
     В другое время, беззаботное, можно любоваться видом без конца. Расстояние и высота скрывали от глаз грязь и чад, а от носа - ароматы кухонь и выгребных ям, не видны облупившиеся фасады и выщербленные стены, нищие и шлюхи. Все дома были маленькими и красивыми, утопали в кудрявой тугой зелени особняки и дворцы знати, малинно-вым затейливым тортом красовалась ратуша; далекие прохожие, всадники и экипажи казались пестрыми куколками, Ител - бирюзовым потоком жидкого стекла, корабли в порту - изящными моделями. Даже серые воздушные шары, ви-севшие на пристани вдоль берега, почти правильным полукругом отсекавшие часть левобережного города по суше, выглядели вполне безобидно. Ветра не было, и тросы натянулись вертикально. Над бортом одной из плетеных корзин вдруг блеснул солнечный зайчик - подзорная труба...
     Сварог зло стиснул зубы. Половина левобережья, как раз та, где они находились, была блокирована обстоятель-но и надежно. Шары висели над городом день и ночь, разве что несколько раз в сутки лебедки опускали тот или иной к земле, чтобы сменить наблюдателей. На реке стояли под парами баркасы речной полиции, готовые перехватить любую лодку, и на пресловутый "покров ночи" рассчитывать нечего - Сварог знал: с Дике привозили какой-то слоистый, словно слюда, минерал, и из него делали очки, позволявшие видеть во мраке.
     На земле кольцо замыкали конные жандармы Багряной Палаты и кавалеристы столичного гарнизона: черные драгуны, серебряные кирасиры и гранала короля - триста преданных Конгеру, как псы, безземельных дворян и ронинов. В город пропускали всех. Из города выпускали по пропускам с некоей печатью короля - заставляя к тому же всех выез-жающих смотреться в зеркало. По столице бродили упорные слухи, что некая разбойничья шайка, обнаглев до преде-ла, в сговоре с казначеями похитила из сокровищницы один из знаменитых алмазов ронерских королей. Параллельно гуляла другая сплетня: что насчет алмаза все враки, а на самом деле из тюрьмы бежал черный колдун, собиравшийся напустить мор на столицу и продать побережье чужеземцам. Судя по некоторым деталям, оба слуха распускала поли-ция.
     Внутри, в кольце, никаких облав не проводили. Более того, полицию протектора определенно не брали в игру. И это беспокоило Сварога больше всего - то, что жизнь внутри кольца облавы протекала как ни в чем не бывало, не пре-рываемая суетой жандармов. Король вряд ли причастен к подмене собственной дочери этим монстром с коротким пе-риодом распада, выражаясь терминами ядерной физики. Значит, кроме Сенгала, был еще кто-то влиятельный и дос-таточно близкий к трону, добившийся неизвестными аргументами согласия короля на подобную облаву, не случавшую-ся лет десять, со времен мятежа Белых Повязок. Интересно, что за ложь преподнесли королю, чем его напугали? Кон-гера не обвести вокруг пальца примитивной интригой... В первую ночь на Бараглайском Холме Сварог, размышляя, за-подозрил даже, что и короля подменили какой-нибудь иллюзорной тварью. Специально спустился в город, подстерег направлявшийся в храм Хорса королевский автомобиль и проверил догадку с помощью должных заклинаний. Нет, ко-роль был настоящий, прежний.
     Но почему же они ждали, неизвестные охотники? А может, и не ждали вовсе. Может, как раз старательно искали – способами, не имевшими ничего общего с обычным полицейским сыском. Или - эта мысль была Сварогу особенно не-приятна, но могла оказаться святой истиной - попросту ждали прибытия кого-то такого, чего-то такого, способного обна-ружить дичь быстро и безошибочно. А в игре - не только король, но и Горрот. Вернее всего, люди Стахора приняли по-началу убийц Сенгала за обычных местных интриганов, почему и устроили рассчитанное на дешевый эффект "явление призрака". А потом обнаружили свою ошибку... Загадочные поджигательницы, живые факелы, таинственным образом исчезавшие с пожарища, свидетельствовали, что игра пошла по крупной и кое-кто не боится рассекретить свои послед-ние достижения. Сварог не видел фигур противника, вообще не представлял, кто против него играет и на какие новые ходы способны эти фигуры. Правда, его тоже потеряли из виду, но от этого не легче. Он заперт в Равене. И он, и Мара в состоянии отвести глаза любому - но там, где людей много, где расположились караулы и оцепления, любой, стоя-щий в отдалении, обязательно заметит беглецов. К тому же Делия отводить глаза не умеет, а без нее бежать бессмыс-ленно. Нет, все-таки идиотская штука эта магия с тысячами оговорок, строгих правил, непременных условий и прочих поправок к конституции. Где хваленое всемогущество магов? Впрочем, легенды вряд ли врут: просто ни одно ремесло не терпит самоучек и торопыг, овладение серьезной магией, как любое мастерство или изящное искусство, требует долгих лет и упорных трудов...
    Мир, ты всех нас убиваешь, так хоть было б в этой бойне чем платиться.
    Но таким ты пребываешь, что отрадней и достойней распроститься
    с этой жизнью многотрудной, для утрат нам отведенной и пустою, безутешной и безлюдной, и настолько обойденной добротою...
     Как бы там ни было, Орк здесь ни при чем. Равенский азартный народ не обманул ожиданий Сварога. Когда слухи о кознях горротцев и Орка, укравших загадку головоломки, в должной степени овладели должным количеством умов, бомба взорвалась. Ярость усугублялась тем, что каждый, тщетно ломавший голову над разгадкой, чувствовал себя об-ворованным...
     Железная ограда вокруг горротского посольства устояла - но ворота вылетели, и, прежде чем прискакала коро-левская конница, ни одного целого стекла в посольстве не осталось. Поджечь его, правда, не успели, но парадную дверь из резного красного дерева привели в жалкое состояние. Зато от особняка Орка остались лишь обгорелые стены. Впервые в жизни Орку пришлось позорно бежать и скрыться в резиденции наместника, каковой, несомненно, будучи не в восторге от такого гостя, побыстрее отослал его наверх.
     Отогнанные от посольства разгоряченные равенцы еще пару часов рыскали по городу, выискивая горротцев и ко-лошматя всех, кто имел несчастье быть похожим на подданного Стахора. Потом на улицах появились разъезды Лазо-ревых кирасир. Мрачные бородатые верзилы никого не учили жить и не воспитывали, они просто проезжали шагом с палашами наголо, строго поглядывая из-под украшенных крыльями шлемов, но горячие головы поняли их совершенно правильно и понемногу рассосались с проезжей части. Кое-кого сцапала опомнившаяся полиция, кое-кого отходили плетьми, не арестовывая, но особых репрессий не последовало. Конгер умел выпускать пар народного недовольства и терпел подобные массовые гуляния, пока они не заходили слишком далеко. Уже в тот же вечер по городу распростра-няли печатную прокламацию горротского посла, клявшегося, что его держава не имеет никакого отношения к покраже секрета головоломки и не намерена вмешиваться во внутренние дела славного ронерского королевства, своего душев-ного соседа. Послу, разумеется, никто не верил, но общественное мнение пришло к унылому выводу, что концов теперь все равно не найти. Газетка, всем давно известная как рупор полиции, громогласно заявила, что удивлена глупостью своих сограждан: секрет головоломки есть вещь совершенно нематериальная, и украсть его просто немыслимо, ибо он остается при каждой головоломке. Это была чистейшая правда, но ей тоже не верили по двум причинам: во-первых, из-за репутации газетки, во-вторых, всякому, не отыскавшему решения, не в пример приятнее было полагать себя обкра-денной жертвой темных сил, нежели тупицей. В общем, переполох был знатный, и Сварог окончательно укрепился в убеждении, что стал, учено говоря, важным фактором международной политики - вот только пользы от этого не было никакой, кроме изгнания Орка...
    
    Приходя в нее, мы плачем, и горьки с ней расставанья поневоле;
    Путь наш муками оплачен, долгий век - одно названье долгой боли.
    Смертным потом и слезами достаются наши крохи утешенья.
    Но всегда приходят сами и до гроба с нами вздохи и лишенья...
     "Господи, хоть бы переменил пластинку", - тоскливо подумал Сварог. Хотел даже посоветовать это Леверлину вслух, понятно, в более понятных этому веку терминах, но удержался. К поэтам и художникам он относился с толикой суеверного уважения - потому что они умели то, чего он не умел и никогда не будет уметь. Быть может, сотни лет спус-тя Леверлин станет для нынешнего столетия кем-то вроде здешнего Шекспира. Любое столетие и любое общество обо-жают покойных талантов. Бумаги графа Асверуса продаются сейчас на вес алмазов - и, по слухам, кто-то из архивис-тов Багряной Палаты обогатился несказанно... Возможно, лет триста спустя почтенные седовласые леверлиноведы бу-дут паразитировать на его творческом наследии, скрупулезно подсчитывая, сколько раз Леверлин употребил слова "лю-бовь" и "печаль", спорить, не следует ли считать точку на семьдесят пятой странице, седьмая строка сверху, непростав-ленным восклицательным знаком или мушиной какашкой. И появится толстенный труд, доказывающий, что авторы де-сяти предыдущих фолиантов заблуждались, и ночь с семнадцатого на восемнадцатое Датуша Леверлин провел не в трактире "Золотой кот", а под арестом за драку с пожарными. Чем черт не шутит, появятся еще и костюмные фильмы с душещипательными романами, и все это будет сплошное вранье от чистого сердца, романтики ради. А к кондитерской Риты Гей будут водить туристов, и в примечаниях к пятому тому мелким шрифтом будет упомянут некий барин Готар (он же Гомар или Потар, в точности неизвестно, см. шестой том). Этак, чего доброго, и сам, ничуть на себя не похожий, угодишь в исторический многосерийный боевик...
     Мысли эти чуточку развеселили Сварога, и он, бросив последний взгляд на озаренный заходящим солнцем город, на чьи-то болтавшиеся в вышине замки, вернулся в комнату. Гай складывал кисти, портрет был почти готов, и написан он был на железном листе. Опечаленный гибелью вывески "Жены боцмана", Гай намеревался впредь работать исклю-чительно в изобретенной его учителем технике - картина пишется красками особого состава на металлическом листе и подвергается обжигу по известной лишь мастеру технологии. После чего ее можно топить и жечь, сколько заблаго-рассудится, - все равно урона не будет никакого.
     Делия уже удалилась в сопровождении Леверлина. Сварог рад был, что они ушли. Никто из Странной Компании не попрекнул его и словом, никто не приставал с расспросами насчет планов на будущее. И это было хуже всего - их вопрошающие, полные надежды взгляды, бросаемые украдкой, когда им казалось, что Сварог ничего не замечает...
     - Мы вам еще не надоели, Гай? - спросил Сварог, располагаясь в древнем, но прочном кресле.
    - Так интереснее жить, барон, - пожал плечами Гай.
     Он был совсем юн, этакий кудрявый фавн. Пожалуй, нетрудно представить его красневшим перед крайне экс-центричной графиней по имени Маргилена, но Сварог успел уже убедиться, что юноша тверд характером, упрям и це-леустремлен. Отнюдь не ангел, плоть от плоти и кровь от крови этого мира. Но вряд ли продаст. Во-первых, понимает, что свидетели подобных закулисных интриг долго не живут, а во-вторых, исчезновение Сварога в подвалах автомати-чески лишит художника полученного от барона дворянства, не подтвержденного пока что юридически, ибо означенному барону пока как-то не с руки навещать Геральдическую коллегию. А без герба Гай, несмотря на все свои таланты, обре-чен на Бараглайский Холм.
    - Ну а все-таки? - спросил Сварог скорее лениво.
    - Вы догадываетесь, как вас будут искать... традиционными методами?
     - Примерно, - сказал Сварог. - Сначала четко определят, где нас никак не может оказаться. И начнут искать там, где мы оказаться можем. Если речь идет о традиционных методах...
     - В любом случае наш сумасшедший Бараглай - последнее место, куда они заявятся. Я в свое время прочитал парочку старинных книг... В мозгах здешних жителей царит такая каша, что собьется со следа любой нынешний маг. Вас это утешает, барон?
     - Не особенно, - сказал Сварог. - Что мы с вами знаем о нетрадиционных методах? Да и время, время поджи-мает...
     - Жаль, что здесь нет моего учителя. Мэтр Тагарон изобретал судно для подводного плавания. Правда, он так и исчез, ничего не добившись, ходили слухи, что он строит свое судно где-то на Островах, но о нем и до его исчезновения болтали столько, что даже мы, его ученики, не знали, где правда, а где фантазия...
     - Подводная лодка мне не помешала бы, - согласился Сварог. - А вот как насчет подземных ходов? Я наслушался немало историй, рассказывают даже о подземных городах и пещерах размером с приличное княжество...
     - Кто знает? - пожал плечами Гай. - Это уже из области прочно забытого. Вполне возможно, что не все построен-ное под землей строили гномы, но гномов давно нет, а сказки - материя туманная...
    - Может, мне поговорить с Анрахом?
     - Попробуйте. У него богатая библиотека. Если только он не испугается.
    - Чего?
    Гай внимательно посмотрел на него: - Конечно, традиции обязывают вассала быть откровенным с сюзереном...
    - Вот и привыкайте к дворянским обычаям, лаур Скалигер.
    - А если эти секреты окажутся опасными для самого сюзерена?
    - Живем только раз, - сказал Сварог.
    - А что вы скажете о возможной ссылке на Сильвану?
     - Насколько мне помнится, маркиз Вильмор даже оттуда ухитрился сбежать...
    Гай не знал, что Сварог - лар. А Сварог не торопился просвещать.
     - Барон, за интерес к иным старинным книгам можно попасть даже не на Сильвану, а в замок Клай. В летучую тюрьму ларов. Оттуда уже не сбежишь.
    - И туда можно угодить за интерес к сборникам сказок о подземельях?
     - Легенды о подземельях могут оказаться главой какой-то другой книги, невероятно предосудительной.
    - Хм, тоже верно...
     - Между прочим, мэтр Тагарон бежал еще и потому, что всерьез опасался замка Клай.
    - За подводное судно?
     - И за него тоже. Но в замок Клай он не попал, такие вещи не скрывают, совсем наоборот... А на Островах и в самом деле есть где спрятаться. Правда, беглецу-отшельнику уже не построить никакого судна, да и науками не боль-но-то займешься - нужны книги, лаборатории, инструменты... Он дружил с Анрахом. Меня в эти дела не посвящали, я ими и не особенно интересуюсь, кстати. Мое дело - кисть и резец. Быть может, вы посчитаете меня циником или тру-сом, но я не собираюсь совершенствоваться в изящных искусствах в замке Клай, где узникам предоставлены все блага, за исключением свободы... Меня два года назад допрашивали. После исчезновения Тагарона. Допрашивала полиция ларов, умеющая мгновенно отличать правду от лжи.
    - И все же вы нас прячете?
     - Мне необходимо дворянство, - сквозь зубы сказал Гай. - Пришлось рискнуть. Вот таков уж я, таким и принимай-те. Хорошо еще, что мэтр Тагарон не интересовался археологией...
    - А это тоже чревато?
     - Ох ты! - в сердцах сказал Гай, со звоном поставив на стол бокалы. - То ли смеяться над вами, барон, то ли, наоборот, завидовать - как беспечально живут в Готаре, не слыхивали о запертых темах... Впрочем, это понятно: какая в Готаре археология? Нет, разумеется, и у вас, если как следует поплевать на ладони, прежде чем взяться за лопату, да как следует помолиться, чтобы не заметили с зорких небес, можно ожидать открытий... Но кто там у вас возьмется копать? В общем, археология - самое опасное занятие в нашем печальном и развеселом мире. В равной мере это ка-сается и рудознатцев, знаете, тех, что ходят с рогулькой...
     - Послушайте, я все-таки не из зверинца вырвался, оставив хвост в вольере... Но все же - при чем здесь рудо-знатцы?
     - Рудознатцы - инструмент двойного назначения. Могут к вящему процветанию державы искать воду или золото, но способны с тем же успехом высмотреть в недрах нечто предосудительное. Далее, по нисходящей, следуют механи-ки, прочие изобретатели. За ними антиквары, конечно, - он пояснил, не дожидаясь вопроса, подметив удивленный взгляд Сварога: - Видите ли, порой, хотя и крайне редко, самые поразительные открытия делались в антикварных лав-ках. Или у букинистов. Даже если допустить, что верна лишь десятая часть гипотез и догадок, земля таит множество удивительных вещей - и то, что принадлежит жившим до Шторма, и памятники более древних эпох, когда здесь не бы-ло человека. Правда, положено считать, что мы жили на Таларе всегда. Существует официально утвержденное про-шлое, и не годится осквернять стройные, изящные конструкции грубыми по причине своей реалистичности пристрой-ками... Понимаете?
    - Лучше, чем вам кажется, - кивнул Сварог.
     - Возможно, в запретах и есть какой-то смысл... Под землей хватает такого, чему лучше всего там и оставаться. Знаете историю про кошку из черной бронзы, которую мирные крестьяне выворотили плугом под Боирмо? На ночь лучше не рассказывать.
     - Вот и не рассказывайте, - проворчал Сварог, вставая. - Что ж, уговорили. Пойду поговорю с Анрахом, да и книгу нужно вернуть...

15. ЧЕЛОВЕК ИЗ ЗОЛОТА

     Он не стал проходить через комнаты. Опасался встретить кого-то из своих. Грустно быть генералом разбитой ар-мии, но гораздо хуже - вождем обреченной на бездействие. Вышел на галерею и стал опускаться по наружной лестни-це. Один из воздушных шаров как раз раскачиваясь пошел к земле. Сварог покосился в сторону Монфокона - несмотря на изрядное расстояние, виселица четко рисовалась на фоне ало-золотистого заката. И вокруг - пять высоких изящных башен с круглыми площадками наверху, напоминавшими исполинские гвозди. Еще одно изобретение Конгера – осуж-денного заводят наверх, запирают изнутри люк, и он остается на площадке. Сиди, созерцай город и потихоньку поды-хай от голода и жажды, пока окончательно не отдашь богу душу. Не хочешь так прозябать - бросайся головой вниз с вы-соты уардов сорока, не зря земля вокруг заботливо выложена булыжником. Бывает, осужденных приковывают наверху, чтобы не сиганули. Бывает, ставят жбан воды. Но всем отрезают языки, чтобы не беспокоили воплями окрестных жите-лей...
     Сварог зашел в таверну с учитывавшей специфику района вывеской "У бархатного занавеса". Отстранил парочку то ли шлюх, то ли ряженых великосветских любительниц острых ощущений, мимоходом дал по морде скульптору-педи-ку, на свою беду потянувшемуся было погладить Сварога ниже спины, мимоходом похлопал по спине лысого сизоносо-го трагика и заверил, что тот гений и нынешнее его бедственное положение, ясный день, суть происки бездарных за-вистников - словом, держался, как свой человек, и потому не привлек внимания. Кабатчик, подобно своей клиентуре, тоже имел во взгляде этакую творческую отрешенность, проблеск безумия. Любой корчмарь с годами приобретает фи-лософский взгляд на жизнь, а уж тот, что содержит кабачок для богемы, быстро отучится удивляться чему бы то ни бы-ло...
     Днища стоявших за его спиной бочек были расписаны самыми разными сюжетами, и хозяин эти творения подгу-лявших художников берег свято - вполне могло оказаться, что лет через полсотни его внукам отвалят за что-нибудь из этого золотом по весу. Бывали прецеденты.
     Сварог купил бутылку "Драконьей крови", отлитую с полукруглой ручкой, что было удобно как для ношения, так и для кабацких драк. Лениво поинтересовался:
    - Ну, как оно, если - в общем и философски глядя?
     - Да сплошная хреновина, - сказал хозяин. - Философски-то глядя. Полгорода вон заперли. Ночью по улицам призраки шастают. Дождемся, гномы из-под земли полезут...
    - Они ж вымерли начисто, гномы, - оказал Сварог.
     - Это такой народец, что пакостить будет, даже начисто вымерши... Племянник у меня не смог поехать за вином в Традесант, не выпустили. Алмаз короны, ха! Бабушке моей рассказали бы, любила покойница байки слушать и сама травила, что твой боцман... - Он перегнулся поближе к Сварогу и понизил голос: - Вот насчет колдунов - это верно. Кол-дуны появились. Выходит, не всех извели...
     Сварог насторожился, но виду не подал. Выложил на стойку пяток серебряных сестерциев и показал на помещав-шуюся особняком бочку с розовым дургарским - оно было не по карману доброй половине присутствующих, но своих денег стоило. Хозяин налил серебряную высокую чарку - не долил, понятно, чисто автоматически - и перед лицом оче-видной прибыли невольно стал еще словоохотливее:
     - Если ищут алмаз, зачем заставляют смотреться в зеркало? Нет, маркиз, верно вам говорю про колдунов. Чело-век опытный такие вещи чует за версту - по тому, что носится неуловимо и воздухе... В городе видели Немого Пса. А если эта зверюга бродит ночами и выискивает кого-то, как встарь, жди беды.
     - Врут, - сказал Сварог, в жизни не слышавший про Немого Пса. - Пить меньше нужно, не увидишь ни псов, ни крыс...
     - Кто его знает... Только Немого Пса видел и Буга-Скрипач, а он при белой горячке зрит исключительно лягушек, привычка такая у человека... Да и от белой горячки его отделяло добрых полведра. Как увидел Пса, бежал от Мельнич-ной до холма, побросав бутылки - полные, заметьте, от него такого при любых горячках не дождешься, будь они белее снега... Влетел ко мне - краше в гроб кладут, а уж я его всяким видал. Клянется, что Пес шлялся по Мельничной и вы-нюхивал, тварь, улицу, да обстоятельно так. А за ним тащились бесшумно трое в плащах и каталанах, и кому это быть, как не Проклятым Егерям? Значит, жди беды. И все оттого, что до сих пор где-то лежат непогребенными косточки Гер-цога Юнтеса...
     Сварогу стало скучно, он допил вино, вышел на улицу и направился вниз, к самому почти подножию холма, где обитал учтивый народ, огульно окрещенный "алхимиками". Обособился он не без причины. Во-первых, ученые экспери-менты там порой завершались крайне шумно, и осколки после взрывов разлетались крайне далеко. А во-вторых... Пос-ле разговора с Гаем о некоторых весьма небезопасных научных дисциплинах Сварог стал подозревать, что "алхимики" обособились не из мизантропии - их туда выжили, на окраину...
     Начинало темнеть, кое-где появились фонарщики с высокими лестницами. Помахивая бутылкой, Сварог спустил-ся по мощеной пологой улочке, напоминавшей ему ялтинские, свернул налево - и едва не выхватил пистолет, когда наперерез ему метнулся из переулка жаркий язык пламени - но это всего лишь репетировал в гордом одиночестве уличный глотатель огня.
     - Смотри, забор не подпали, опять по морде получишь, - сказал Сварог, уже знакомый с местной скандальной хро-никой. Снова свернул налево, поднялся на высокое крыльцо каменного домика, дернул старинную ручку звонка в виде змеи, глотающей собственный хвост, - символ то ли познания, то ли вечности, то ли того и другого, вместе взятого. В глубине домика задребезжало, гулко пролаяла собака, смолкла. Скрежетнул засов, на пороге появился мэтр Анрах, всмотрелся, узнал:
    - А, маркиз... Заходите.
     Камин ярко пылал, и на столе горела лампа под колпаком из тончайшего фарфора, белого, с просвечивающими синими рыбами и алыми водорослями. Чертовски уютная была лампа, и дорогая. Судя по ней и кое-каким другим ве-щичкам, Анрах знавал и лучшие времена.
     Сварог по заранее рассчитанному маршруту прошел к столу и сел. Здоровенный пастушеский пес, серый, кудла-тый кураш, молча поднялся, отошел подальше и шумно улегся в углу, положив голову на лапы. Сварог все время чуял на себе его спокойный загадочный взгляд - но так случалось каждый раз, когда он сюда приходил, и он привык.
     Хозяин поставил на стол пузатые серебряные чарочки, отодвинул толстую потрепанную книгу - названия на чер-ной кожаной обложке не было. Сварог содрал лезвием кинжала смолу с высокого горлышка бутылки, раскачал кончи-ком пробку, выдернул.
    - Прочитали? - спросил Анрах.
     Сварог достал из кармана небольшой толстый томик: "Записки искателя затонувшего континента Альдарии, со-ставленные по опыту трех своих собственных морских путешествий, а также по рассказам и свидетельствам, почерп-нутым из бесед со сведущими людьми". Тисненое серебром название занимало всю обложку, едва осталось место для маленького якорька внизу.
    - Каково же ваше мнение?
     - Занятно, - сказал Сварог. - Но аргументов маловато. Если они вообще есть... Альдария должна была существо-вать, потому что должна же она была существовать, черт возьми! К этому, если вдумчиво прочесть, все аргументы и сводятся. Записки Гонзака, подтверждающие его теорию, у него, конечно же, украли...
     - Действительно, - кивнул Анрах. - Боюсь, что бедного профессора разыгрывали все, кому не лень. Грех не по-доить богатого бездельника, готового раскошелиться на подозрительных "лоцманов" и еще более подозрительные "древние карты". Да и "записки Гонзака", цитируемые им, ничуть не похожи на стиль Гонзака и пестрят скорее сегурским жаргоном... Хорошо еще, что для профессора все кончилось благополучно и кровопускание устроили только его ко-шельку, а не ему самому...
    - А что, были примеры и печальнее?
     - Случались. Взять хотя бы Гонтора Корча. Не слыхали? Лет десять назад у него вышла крайне интересная книга, "Ночные колеса". О ночных извозчиках. То, что они сами рассказывали. В основном, конечно, смешные и грустные ис-тории из жизни гуляк и бытия ночной столицы. Влюбленные парочки, ночные бандиты, охота за должниками... Но попа-даются весьма странные и загадочные случаи, которых извозчики, люди недалекие, сами выдумать никак не могли... Прочитайте, если попадется. Ночные извозчики - это целый мир, микрокосм со своими легендами, фольклором, даже со своими призраками и специфическими суевериями. С этой же точки зрения Корч хотел описать и Фиарнолл, крупней-ший торговый порт на восходе. Упоминается в хрониках уже четыре тысячи лет назад. Между прочим, Корча и автора "Альдарии", несмотря на все несходство, объединяет одно - оба отчего-то придерживались сенсационной версии, имев-шей одно время хождение, но быстро забытой - будто роверен Гонзак пропал вовсе не в наших полуночных губерниях, а где-то неподалеку от Фиарнолла. Но Корч из Фиарнолла не вернулся. В портах, случается, самый разный народ исче-зает бесследно. А уж в Фиарнолле... Ходят слухи, там едва не лишился головы даже небезызвестный герцог Орк...
    Сварог поморщился и поспешил увести разговор от Орка:
    - Что же, по-вашему, могло случиться с Корчем?
- Да что угодно. Бандиты, похитители людей. Микрокосм... Ваше здоровье!
Он был низенький, лысый, крючконосый, с венчиком седых курчавых волос вокруг лобастого черепа. И суетился сегодня как-то особенно оживленно, глаза так и поблескивали.
- Новое приобретение? - спросил Сварог. - Раритет?
- Новый маленький успех, который в то же время стал грустным разочарованием. С успехами такое случается. - Не дожидаясь вопроса, он просеменил к книжной полке, схватил прислоненную к переплетам картинку в узкой медной рамке. - Вот, взгляните.
Сварог взглянул. Человек в темно-желтом камзоле сидел на красивом вороном коне, и в обоих не было ничего удивительного. Он пожал плечами:
- После общения с Гаем могу сказать одно: этой картинке лет сто...
- Сто двадцать.
- И называется такая манера, по-моему, кирленской школой.
- Верно, - кивнул Анрах. - Никто ничего не замечал сто двадцать лет... Изволите ли знать, сто двадцать лет назад благородный граф Кэши, с большим сходством изображенный на этом портрете - что подтверждается другими извест-ными полотнами, - сопровождал на прогулке благородного барона Торадо, к которому питал давнюю неприязнь и место коего в канцелярии министра финансов давно стремился занять. Они были вдвоем, без слуг. В лесу на них напали вол-ки. Графу Кэншу удалось ускакать. Барона волки загрызли. Король, благоволивший к барону, но не особенно располо-женный к графу, отрядил тщательнейшее следствие, в конце концов очистившее графа от всех и всяческих подозрений. Слишком многие свидетели, в том числе верные слуги барона, видели, что при графе, когда он уезжал с бароном, не было и перочинного ножика. Слишком опытными были королевские егери, выступившие в роли экспертов по звериным укусам. Волки, никаких сомнений. В те времена они еще водились в Роблейских лесах во множестве. Граф получил место... А совсем недавно я наткнулся на этот портрет, считавшийся пропавшим.
Он сделал эффектную паузу, и Сварог, чтобы доставить старику удовольствие, поторопился спросить - с искренним, впрочем, любопытством:
- И что же в этом портрете особенного?
Анрах подал ему большую лупу в затейливой серебряной оправе с литой ручкой:
- Присмотритесь получше к этому прекрасному коню. Точнее, к его морде.
Сварог присмотрелся, опустил лупу. Снова посмотрел:
- Послушайте... Это что, фантазия художника?
- Это добросовестность художника, - торжествующе возвестил Анрах.
- Но у этого, с позволения сказать, коня самые натуральные волчьи зубы!

Предыдущая страница  Следующая страница





Форма входа

Поиск

Расскажи о сайте
Понравился сайт - разместите ссылку на страницу нашего сайта в социальных сетях или блогах

 

Орки

Эльфийка

Дракон

Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031



.
Copyright MyCorp © 2024