Вторник, 19.03.2024, 05:51

Приветствую Вас Гость | RSS
ФЭНТЕЗИ
ГлавнаяРегистрацияВход
Меню сайта

МОИ КНИГИ

Русалки

Дракон

Призрак

Статистика
Rambler's Top100 Счетчик PR-CY.Rank

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0


-15-
     Никаких чудищ пока что не наблюдалось в пределах прямой видимости – разве что раки расползались от него, поводя усами и грозно стригя клешнями, словно заправские парикмахеры. Раки были крупные, чуть не с локоть. В этих местах их отчего-то не ели, согласно какому-то давнему суеверию – то-то и вымахали, усатые, как запорожцы… – Это надо исправить, мимоходом подумал Сварог, так и просятся, чтобы сварить их полное ведро с горным укропом, с перчиком, и потом употребить под жбан нэльга…
     И тут же забыл о гастрономических поползновениях – перед ним возвышался дом. Тот самый, с высокой островерхой крышей. Не особенно большой, но с полукруглым балконом над входной дверью – следовательно, принадлежал когда-то дворянину. Даже в такой глуши заинтересованные лица зорко следили, чтобы иными правами и привилегиями пользовались только те, кому они исстари положены. Балкон при доме – привилегия сугубо дворянская…
     Дом выглядел совершенно нетронутым, даже стекла в окнах целехоньки. Одно можно сказать уже сейчас, местные любители страшных сказок все наврали насчет демона, развалившего якобы дом вдребезги и пополам. Что бы здесь ни произошло в давние времена, но дом остался целехонек…
     Решив не терять времени даром, Сварог направился к невысокому крыльцу с витыми столбиками и украшенным деревянными кружевами навесом – осторожно ставя босые ноги, чтобы не наступать на камни, распугивая недовольно пятившихся раков. Ощущение было примечательное – он вообще не чувствовал воды вокруг, дышал в точности так, как и наверху. В первые минуты он крепко сжимал губы, но потом приобвыкся. Разве что пузырьки выходили изо рта при каждом выдохе, взмывали вверх, и это было единственное напоминание о том, что он все же под водой. Да его движениям окружающая среда все-таки сопротивляется посильнее, чем воздух. Такое впечатление, будто шагаешь навстречу безостановочно дующему ветру, но стоит остановиться, как это ощущение пропадает напрочь.
     Он преспокойно поднялся на крыльцо, потянул на себя дверь. Как и следовало ожидать, проржавевшие петли закаменели намертво, и он не чинясь, снес дверь топором, она упала наружу, взбаламутив ненадолго воду, что Сварог ощутил опять-таки как порывы ветерка.
     Русал, тоже мне, подумал он весело. И ступил в прихожую.
     Здесь было гораздо темнее, и пришлось вспомнить о «кошачьем глазе». Сделав несколько шагов внутрь, он огляделся. Все вокруг, откуда ни глянь, напоминало обычную обстановку в дворянском доме средней руки, жилище провинциального середнячка, отнюдь не блиставшее роскошью. Мебель, правда, за десятки лет разбухла от воды, покоробилась, расклеились стулья с причудливыми спинками, вспучились Филенки шкафов, вздулись сундуки – на клею. Должно быть, все крепили тогдашние столяры, не на гвоздях, вот клей за сто с лишним лет и подвел, каков бы ни был качеством…
     Он обходил одно помещение за другим, держа наготове топор, включив все свое умение. Напрасно. Ни малейших признаков чего-то живого вблизи – и нежити тоже. Самый обыкновенный дом, в одночасье покинутый обитателями и оказавшийся в глубинах горного озера… Все вещи на месте – вещей, впрочем, маловато, и женских нет вообще. По первым наблюдениям, здесь обитали человека три-четыре – хозяин и особо доверенные слуги, надо думать…
     Он осмотрел все, поднялся даже на чердак по высокой витой лесенке. Ничего интересного. Как и следовало ожидать – интересное, если и было здесь, то определенно таилось ниже уровня пола…
     Вернувшись в прихожую, он быстро отыскал вход в подвал – проем в углу, каменные ступеньки ведут вниз и заканчиваются у невысокой с полукруглым верхом деревянной двери, скрепленной фигурными полосами кованого железа.
     Конечно, она не поддалась. Конечно, Сварог тут же снес топором петли, бормоча:
     – Дверь – прилагательное, поскольку к своему месту приложена…
     Когда дверь перестала быть прилагательным, то есть отделилась от проема и стала медленно падать на него, Сварог ее подхватил и с натугой поставил рядом. Поднял брови, негромко сказал:
     – Вот вы какие двери у себя завели…
     За снятой дверью обнаружилась другая – глухая, ровнехонькая, судя по издаваемому звуку (когда Сварог постучал по ней обухом топора) – стальная. И, что самое интересное, снабженная самым настоящим кодовым замком – круглые кнопки с цифрами и буквами, опять-таки стальные.
     Это уже не та технология, что наличествовала на поверхности земли. Нечто повыше классом. Дверь, без сомнения, была невероятно прочной, но лезвие Доран-ан-Тега, как и следовало ожидать, пробило ее, как картонную. Сварог вырубил аккуратный прямоугольник, чтобы пройти, не наклоняя головы, примерился, пнул босой ногой – и тот провалился внутрь, загрохотал вниз по каменным ступенькам.
     Сварог вошел. Вот это уже было крайне интересно…
     Почти все пространство сводчатого подвала, судя по кладке, возведенной обыкновенными мастерами каменного строения, быть может, и не подозревавшими, как потом используют плоды их трудов, занимал огромный прямоугольный бассейн, уардов двадцати в длину и не менее пяти в ширину, окаймленный каменным парапетом шириной шага в два, не более. Под потолком в три длинных ряда протянулись белые колпаки – плафоны давным-давно погасших ламп, чует сердце, электрических. Ага, слева парапет окаймлен крохотными, с полпальца высотой, металлическими перилами, и на той стороне, в торце, он гораздо уже, в полшага, а все оставшееся пространство меж краем бассейна и стеной занято сплошной чередой…
     Сварог присмотрелся, сделал поправку на размеры – и все моментально встало на свои места. Ну да, разумеется. Это построенные впритык друг к другу служебные помещенная: не менее дюжины дверей, одни, высокие, двойные, напоминают скорее ворота складов, другие предназначены для того, чтобы в них входили люди… величиной с мизинец. Окна, ага…
     Обычное хозяйство подземной пристани, где когда-то швартовались субмарины: склады, ангары, комнаты отдыха. Вот только плоская длинная крыша этого длинного строения – по колено Сварогу. Ну да, разумеется… Это они для себя строили, по своим размерам…
     Он прошел в ту сторону. Бормоча: «Ну, мы же не профессиональные археологи, знаете ли, так что не взыщите…» принялся сноровисто крушить плоскую крышу топором, двигаясь слева направо, методично и обстоятельно, сдирая куски гофрированного металла, бросая их в бассейн за спиной.
     И только закончив с этим, принялся столь же обстоятельно рассматривать кукольные помещения. Одни, как и предполагалось, оказались складами, забитыми под потолок штабелями крохотулечных ящиков, бочек, контейнеров. Другие – жилыми помещениями с совершенно микроскопической мебелью и почти неразличимой даже «кошачьим глазом» посудой, малюсенькими кроватями и прочими самыми обыкновенными предметами обстановки, разве что уменьшенными до лилипутских размеров. Полная и законченная картина небольшой военной базы, потаенной пристани – в подвале обыкновенного уединенного дома, каким-то образом (не особенно сложным, конечно) соединявшимся с речушкой Гиуне. Сварог обнаружил и крохотную электростанцию, и кладовую с продуктами, и несомненный медпункт, и даже кинотеатр десятка на три кресел с барной стойкой в углу.
     Он не стал ничего брать с собой. Карманов, конечно, не имелось, он был гол, как Адам до грехопадения, но можно было набрать полную пригоршню всяких мелочей, в рот положить, наконец…
     Он не стал – а зачем? Он и без того знал, что крохотные моряки существуют, что они водят маленькие подводные лодки. Все, что он здесь обнаружил, не представляло никакой ценности – никому ничего не надо доказывать, те, кого это интересует, поверят на слово, к чему прихватывать сувениры? Главное, полностью подтвердились те подозрения, что с некоторых пор он питал насчет этого места. Здесь когда-то и в самом деле была база подводных лодок Токеранга. И этого факта достаточно…
     Он спрыгнул в бассейн – глубокий, уардов восемь. Прошел его из конца в конец. Дно, выложенное каменными плитами, совершенно чистое, ни единой мелочи. Сколько бы здесь ни стояло в свое время субмарин, они ушли все до единой. Но коли уж взрыв все-таки случился, то, по крайней мере, одна-единственная подводная лодка некогда осталась вскоре в речушке – и вряд ли ее смогли как-то отсюда убрать хозяева, чересчур уж неподъемная задача, каламбурно выражаясь…
     В торце бассейна, противоположном тому, где располагались крохотные помещения, он обнаружил проем. Туннель полукруглой формы, уарда в три высотой, выложенный уже не камнем, а металлическими листами, ничуть не поддавшимися коррозии за все прошедшие годы. Ага, это уже они сами оборудовали. Тоннель, очень может быть, прорыли обычные люди, но нержавеющей сталью его обустраивали, конечно, крохотные моряки Токеранга… Пройдя по тоннелю шагов с полсотни, он оказался перед глухой стеной – гладкой, металлической. И быстро проделал в ней топором надлежащее отверстие. Выйдя на дно озера, так что вокруг стало достаточно светло, Сварог осмотрел люк. С внешней стороны он был отлично замаскирован под естественный берег бывшей речушки – идеально прямо-таки, можно стоять рядом и не заметить. Когда-то люк отодвигался, уходил то ли вниз, то ли вверх, то ли в сторону – и маленькая подлодка привычно проплывала в должном направлении. Итак, теперь он знал, как это выглядело, как это устроено…
     Все это хозяйство, нет сомнений, заминировано так, чтобы при угрозе обнаружения и следа не осталось ни от туннеля, ни от базы, ни от дома. Почему в свое время базу не подорвали, как это делали с другими? Ну, нет смысла гадать, все равно ничего не выяснишь одной интуицией и логикой… Не подорвали почему-то, и все тут. Видимо, не смогли, случилась какая-то накладка, промашка, неполадка, прокол… Не получилось…
     Энергично работая руками и ногами, он поплыл наверх, шумно вынырнул уардах в двадцати от лодчонки и, размашисто загребая, направился к ней. Оба гвардейца таращились на него с несказанным облегчением.
     – Ну, наконец-то, ваше величество! – воскликнул Маргас. – А мы тут с ума сходили, не знали, что делать…
     – Глупости, – сказал Сварог, осторожно переваливаясь в лодку. – Король Сварог в огне не горит, в воде не тонет, и не способны его погубить ни огнедышащие драконы, ни роковые красотки, что поопаснее драконов будут…
     Он извлек из воздуха сигарету, зажег огонь на кончике пальца, с наслаждением вдохнул дым. Гвардейцы, давным-давно освоившиеся с этой его привычкой, и ухом не повели, сами достали окованные медью трубочки.
     С берега, стоя у самой воды, на них облегченно таращились все остальные члены экспедиции, кое-кто радостно махал рукой. Погода ничуть не ухудшилась; светило солнце, скопа безостановочно носилась над водой, и все вокруг было таким безмятежным, что Сварог тяжко вздохнул.
     – Что там было, государь? – жадно спросил Mapгас.
     – Ничего интересного, – сказал Сварог, глядя на спокойную воду. – Сто двадцать лет как ничего интересного. Они там были когда-то, но все заброшено…
     Оба гвардейца понятливо кивнули, не задавая лишних вопросов – для многих из близкого окружения Сварога уже давненько перестало быть тайной существование маленьких субмарин. Не было смысла таиться от самых близких – лучше прочувствуют угрозу для короля и страны, а болтать по кабакам все равно не станут, люди надежные и проверенные…
     – К берегу, ваше величество? – спросил Маргас, видя, что Сварог, щелчком отправив окурок за борт, принялся выбирать веревку.
     – Нет, – сказал Сварог. – Мы плывем…
     Он посмотрел в сторону завала, поразмыслил немного, потом вытянул руку жестом заправского флотоводца:
     – Туда!
     Маргас без лишних расспросов взялся за весла. Остававшиеся на берегу, видя, что лодка поплыла в сторону от них, стали переглядываться, а потом быстрым шагом направились вслед вдоль берега.
     Сварог, по-прежнему голый, стоял на коленях в носу, выбирая подходящее место. Наконец обернулся:
     – Суши весла, стоп машина! – и булькнул якорь за борт.
     А парой мгновений позже и сам прыгнул в воду, примерно на середине пути до дна извернулся парой сильных гребков, поплыл, держась именно этой глубины, не опускаясь ниже. Здесь, недалеко от берега, было гораздо мельче, и вскоре он, даже не привлекая «кошачий глаз», разглядел нечто вроде неширокой, гораздо более темной полосы, пересекавшей его маршрут. Это и было старое русло речки, именно там и следовало искать подлодку.
     Он опустился к самому дну и поплыл над былым руслом, а потом опустился в него, скользил меж былыми берегами.
     И вскоре, проплыв не более трехсот уардов, увидел то, что искал – издали. Ему, учитывая, из какого мира он пришел, трудненько было бы не узнать с первого взгляда подводную лодку, она, в общем, почти и не отличалась по виду от земных.
     Она лежала на дне, наклонившись под углом примерно в тридцать градусов, влево, так что высокая овальная рубка касалась крутого берега. Сварог уже рассмотрел два винта, руль глубины. И…
     Он не сразу понял, что именно видит. В правом борту лодки – она оказалась не такой уж маленькой, уардов десяти в длину – темнело нечто вроде пролома, и в его глубине мягким гнилушечьим светом теплились тускло-зеленоватые огоньки, россыпью.
     Очень быстро он догадался, что к чему. Все его способности были включены – и он видел источник радиоактивного излучения. Совсем слабенького, если можно так выразиться, гаснущего, дотлевающего. Сварогу, как лару, радиация не страшна вовсе. То, что он видел сейчас, не способно было причинить ощутимый вред и любому обитателю Талара. Если только он не станет эти источники глотать…
     Он опустился к самой лодке, встал на дно. Пролом походил скорей на трещину во весь борт, распоровшую корпус примерно в середине. Трудно было сказать, что же именно здесь произошло сто двадцать пять лет назад – то ли несколько глубинных бомб легли совсем рядом, в одной точке, и корпус треснул, то ли лодка, резко увеличив скорость, врезалась в берег. Как бы там ни было, это не след от происшедшего внутри взрыва – в этом случае края пролома были бы отогнуты наружу, а ничего подобного нет…
     Не теряя времени, он пустил в ход Доран-ан-Тег, вырубил большой кусок корпуса, подхватил его и бросил на дно. Внутри виднелось незнакомое устройство, бочкообразное, тоже зиявшее проломом – и в проломе, как и вокруг, тускло светили зеленые огоньки…
     Сопляки, подумал он горько. Лихие авантюристы, мать вашу так. Принялись охотиться на подводную лодку с ядерным реактором, понятия не имея о радиации. Ну конечно, откуда им было знать…
     Вот теперь он совершенно точно знал, что все жуткие россказни о безвременной кончине тех, кто пил воду из озера и ел пойманную в нем рыбу, были не сказками, а чистейшей правдой. Без труда можно реконструировать происшедшее.
     Люди Асверуса подорвали заложенные мины и поймали субмарину в ловушку. Принялись бросать в речку бочонки со взрывчаткой. С лодкой произошла какая-то авария, реактор оказался поврежден. Нет, ядерного взрыва безусловно не было, иначе от лодки не осталось бы и следа, а вместо нетронутого русла реки зияла бы недурственная воронка… Просто-напросто из разрушенного реактора произошел мощный выброс ядерного топлива. Какие-то изотопы, надо полагать. Излучение было столь мощным, что погибли все – и экипаж лодки, и охотники на нее. В течение каких-нибудь нескольких часов. И озеро десятки лет оставалось источником смерти – таинственной, незримой, непонятной, как и следовало ожидать, превращенной молвой в проклятие демона.
     Со временем все рассосалось естественным образом. Период полураспада у этих изотопов был, надо полагать, что-то около ста лет. Стала безопасной для жизни и здоровья вода, горные ручьи принесли в озеро новых рыб, уже не зараженных – вот и остался здоровехонек папаша отца Грука вкупе со всем семейством, да и другие тоже…
     Но кто-то же уцелел из отряда! Во-первых, Асверус – уж про него можно сказать со всей уверенностью, что отсюда он выбрался и погиб уже в Равене. Во-вторых, мог выжить и кто-то еще… Стоп! Уцелеть мог только тот, кто находился далеко отсюда и не попал под излучение… но неужели Асверус не командовал лично? Плохо верится… Еще одна загадка, как будто их мало…
     Бросив последний взгляд на подлодку, он оттолкнулся от дна и быстро поплыл вверх. Забрался в лодку, приказал грести к берегу. Когда он ступил на твердую землю, его спутники столпились вокруг с таким видом, словно Сварог сию минуту должен был одарить их неслыханными откровениями и охапкой разгаданных загадок, и это вызывало лишь раздражение. Он не нашел ничего для себя полезного, он просто-напросто убедился своими глазами, что иные версии оказались правильными… Это не триумф, не победа, даже не шаг вперед. Подтвердились догадки, вот и все…
     – По машинам, – распорядился он спокойно.
     И первым направился к своему самолету, отчего остальным волей-неволей пришлось поспешать за королем.
     Разумеется, он не собирался бросать все найденное. В самом скором времени и подвалом, и лодкой должны были заняться его новые сотрудники, свежеиспеченные кадры девятого стола. Сварог поступил незатейливо: с помощью Элкона он подыскал восемь подростков обоего пола, ларов и ларисс, из тех, кто уже сейчас не собирался провести жизнь в пустых светских увеселениях, кто выглядел ищущим смысл жизни или, по крайней мере, какое-нибудь интересное занятие. Старый режим не мог предложить ничего нового – зато Сварог мог. Не для одного Элкона он выглядел романтическим героем – и это, цинично говоря, следовало использовать, в любом случае для отобранных им юных сотрудников и сотрудниц это гораздо лучше, нежели прожигать жизнь в пошлом безделье.
     Трудно сейчас сказать, что из них выйдет с бегом лет, но пока что они горели энтузиазмом, они были прямодушны и порывисты, как все в этом возрасте, они были романтиками и идеалистами – а значит, никого из них не смог бы перевербовать умнейший циник вроде Гаудина. Следовало только как можно дольше держать их подальше от крови и грязи, помаленьку приучая к нехитрой, но болезненной истине: в этом мире, увы, ни романтики, ни идеалисты не приживаются и уж точно не блистают победами… Элкон, судя по наблюдениям, уже вырастает помаленьку из коротких штанишек, но с новичками нужно работать еще тщательнее…
     Главным образом, притормаживая и одергивая. Они уже сейчас рвались совершить нечто эпохальное, и никак иначе, так что Сварог поневоле тратил массу сил исключительно на то, чтобы объяснить: по-настоящему эпохальные события достигаются упорной пахотой. Увы, ему в качестве возражений приводили его же собственные подвиги, лихие эскапады, ничего общего не имевшие с кропотливой рутиной. Так что впервые шаги на педагогической ниве давались ему с величайшим трудом…
     Ничего, перемелется. Главное, ребятки очень скоро высадятся на берега озера, выметут под метелку подземные помещения, заберут наверх подлодку, изучат все, что только возможно… В чем-то да помогу.
     …Очаровательная балерина Дания была не только искусной и благонадежной, десять раз проверенной суровыми людьми, привыкшими подозревать даже собственную покойную бабушку, но и крайне дисциплинированной. Особым умом она не блистала – собственно, к чему он танцовщице из королевского гарема? – но и не удручала глупостью. Вот и сейчас она не задала ни единого вопроса, ни разу не состроила недовольную гримаску – тихо, как мышка, лежала рядом в роскошной королевской постели, ожидая, когда Сварог закончит свои занятия, в подобные минуты вроде бы неуместные.
     Он полусидел, опираясь на высокую резную спинку и подложив подушку под бок. Склонясь к лампе, сосредоточенно листал толстый томик в коричневом кожаном переплете – воспоминания широко известного в узком кругу книжников маркиза Барзака, близкого приятеля Асверуса. Это было отнюдь не какое-нибудь академическое издание, за сотню с лишним лет трудами ученых сухарей старательно почищенное от «вульгарностей», не укладывавшихся в концепции высокой поэзии и светлого морального облика ее творцов, снабженное вдвое большими по объему комментариями, сносками и развернутыми примечаниями. По приказу Сварога ему с трудом, но разыскали этот раритет, изданный маркизом за собственные средства незадолго до смерти. Ни один книжник к этой книге не подступал со своими концепциями и научным подходом – маркиз такового, не мудрствуя, проткнул бы мечом…
     С одной стороны, конечно, воспоминания Барзака грешили свойственным многим мемуаристам недостатком – главным, первым, единственным и самым близким другом Асверуса он, как легко догадаться, провозглашал себя, а всех прочих честил интриганами, завистниками, шапочными знакомыми и паразитирующими на гении проходимцами. В его интерпретации, чуть ли не он самолично подсказал Асверусу написать «Лилию и льва», весь Арантальский цикл, «Поэму о море» и сборник лесных баллад. Именно ему якобы Асверус первому читал все новые стихи, отправляясь ради этого затемно через всю Латерану. И так далее…
     С другой же… Во всем остальном, что давно признано было книжниками, маркиз оставался внимательным наблюдателем и надежным свидетелем, собравшим массу интересных подробностей. В тех случаях, когда дело не касалось его пунктика, на Барзака можно было всецело полагаться, как на достовернейший источник – с чем давно согласился весь ученый мир.
     Сам по себе Барзак был полным нулем – великосветский графоман, примазавшийся к Кагинарскому кружку поэтов, автор ужасающих виршей, которые издавал опять-таки за собственный счет самым роскошнейшим образом, за что служил многолетним предметом насмешек подлинных ценителей стихосложения. Но при всем при том человеком он был неплохим – недалекий, но добродушный, много помогал деньгами не блещущим достатком стихотворцам, а иных благодаря своим придворным связям вытаскивал из разных неприятностей. Асверус с ним и в самом деле приятельствовал и даже посвятил маркизу полдюжины шутливых стихотворений и эпиграмм.
     Вот только слог, слог… Как и следовало ожидать…
     «Ничто в тот солнечный день не предвещало, что еще до вечера ужасная трагедия, обрушившись на город, словно зазубренный серп усердного землероба на спелый колос, вырвет из рядов живущих славу ронерской поэзии, неугасимый ее светоч, друга моего Асверуса, столько лет дарившего меня самым теплым приятельством, так что был я и поверенным его сердечных тайн, и первым слушателем гениальных строф, и содружником в приключениях иных…»
     Сварог, найдя нужное место, читал внимательно, медленно. Если перевести все на нормальный человеческий язык, не отягощенный мелодраматическими декламациями и велеречивыми оборотами, дело выглядело следующим образом: зайдя по какой-то надобности в портовый кабачок «Пьяный карась» в Равене, маркиз неожиданно обнаружил там Асверуса, сидевшего в темном углу, с надвинутым на глаза бадагаром. У Барзака хватило благоразумия не орать приветствия во всю глотку, привлекая внимание окружающих, он рассудил на свой незатейливый манер – решил, что Асверус заявился сюда ради какой-то любовной интрижки и желает остаться незамеченным. Дело, в общем, было знакомое для золотой молодежи, и Барзак подсел к другу тихонечко, крайне деликатно осведомившись: быть может, его присутствие здесь не желательно?
     Асверус, однако, сказал, что все обстоит совсем не так и даже обрадовался появлению приятеля (хотя определенно не так горячо, как о том повествовал маркиз). Барзаку показалось, что с поэтом произошла какая-то серьезная неприятность: Асверус был «мрачен, угрюм, сосредоточен, весь поникший, как сорванный цветок, и хмурая тень лежала на его высоком челе». В какой-то момент маркиз заподозрил даже, что приятель опасается слежки – так он держался. Однако на прямой вопрос Асверус с вялой улыбкой («показавшейся мне насквозь деланной, из дружеской вежливости лишь вымученной») ответил, что маркиз преувеличивает, и все обстоит не так уж плохо – приступ меланхолии, вот и все, с каждым может случиться. Разговор упорно не клеился, даже простяга Барзак вскоре почувствовал, что друг чем-то не на шутку озабочен и хочет остаться один. И откланялся.
     Через несколько часов Асверус был убит – кто-то в толпе возле Брахилейской ярмарки ударил его кинжалом в сердце и ускользнул незамеченным, окружающие так и не поняли сначала, отчего молодой дворянин вдруг рухнул на мостовую, полагали, споткнулся или перебрал, только когда доброхоты перевернули его на спину и стали расстегивать кафтан, чтобы облегчить дыхание, обнаружили рану…

     Барзак, как он сам подробно излагал далее, попытался хоть что-то выяснить, но не особенно преуспел. Разузнал лишь, что Асверус тем утром въехал в Равену по Атрайской дороге (со стороны Каталауна, отметил Сварог), в одиночку, верхом. За тридцать лет, прошедшие с тех пор до написания мемуаров, Барзак так и не приблизился к разгадке – добросовестно пересказал все имевшие хождение версии, он признался, что лично ему они кажутся имеющими мало общего с истиной, «навсегда окутанной непроницаемым мраком неизвестности, как бы ни изощрялись в догадках все будущие поколения, сколько их ни будет насчитываться под этим солнцем».
     Сварог отложил книгу на столик, вздохнул. Бедняга Барзак так и не узнал, что «навсегда» съежилось до сотни с лишним лет. Всего-то пять поколений сменилось на земле. Тайна разгадана наконец, но принесла с собой другие. Как ему удалось уцелеть, когда выброс радиации уничтожил все живое в долине? Не могло же так случиться, что Асверуса там не было? Чушь какая… Он должен был там быть, командовать всем…
     Одно Сварог уже выяснил совершенно точно, прилетев с озера – никто, кроме Асверуса, не вернулся с берегов Гиуне. Абсолютно все военные, отправившиеся с ним, значились в штабных реестрах как «выбывшие по причине смерти» – без каких-либо разъяснений. А ведь правила делопроизводства требовали непременно указать причину – естественная кончина, смерть на войне, случайная гибель в мирное время… И так далее.
     То же самое с инженерами и мастеровыми – все до одного они значились вычеркнутыми из Книг Сословия и гильдейских списков «по причине преждевременной кончины». И никаких подробностей. А впрочем, вряд ли кто-то доискивался подробностей, даже родные – всем стало не до того, когда погибла королева, сменился король на троне, началась война, Латерану заняли соседи… Хватало других, более насущных забот. В частности…
     Дверь спальни распахнулась, Сварог встрепенулся от такого нахальства, машинально сунул руку под подушку, но тут же расслабился, разжал пальцы. В круге света от лампы появилась Мара, соизволившая наконец-то объявиться из дальних странствий, свежая, энергичная, ухмылявшаяся во весь рот. Она окинула взором широкую королевскую постель, всех в ней наличествующих, улыбка стала еще шире:
     – Развлекаетесь, ваше величество? Мало вам было, что некогда совратили меня, юную и неопытную? Это, я так понимаю, очередная жертва вашего сластолюбия? – Она деланно нахмурилась. – Или наоборот, змеей пробравшаяся на мое место прожженная авантюристка?
     Сварог не спрашивал, как ей удалось войти – он сам дал ратагайцам соответствующий приказ, настрого наказав, что на Мару не распространяются никакие ограничения. Табунщики, кстати, не то чтобы ее побаивались, но относились вопреки своим обычным взглядам на роль женщины в обществе с заметным уважением – звериным чутьем сразу просекли, что создание это хоть и юное, но непростое…
     Рядом со Сварогом послышался испуганный писк. Он покосился туда. Бедняжка балерина прямо-таки оцепенела, даже не пытаясь натянуть на себя покрывало: она прекрасно знала, какие отношения связывают короля с данной особой, слышала кое-что об этой самой особе и, без сомнения, ждала теперь для себя если не смерти лютой и немедленной, то уж по крайней мере классической сцены ревности с тасканьем за волосы и оплеухами…
     Однако Мара, по ее собственному выражению, стоявшая выше подобных пошлостей, присела на краешек постели, присмотрелась и вполне мирно сказала:
     – Где-то я тебя видела, точно… Ага! Королевский балет. – Повернулась к Сварогу. – Вот и молодец, я тебе давно говорила, чтобы занялся этими застоявшимися кобылками… Бешеное содержание получают, пора бы отрабатывать со всем усердием, а не просто попкой вилять на сцене под классическую музыку…
     – Да мы тут, как бы это сказать, литературоведением занимаемся, – сказал Сварог, не особенно и смущенный, поскольку прекрасно знал взгляды Мары на этот счет.
     – Ну да, я и говорю… – она наклонилась, потрясла указательным пальцем перед носом обомлевшей балерины. – И смотри у меня, фигуристая – короля ублажать со всем усердием, если он будет недоволен, я тебя самолично из дворца вышвырну, и будешь вместо балета коровам хвосты крутить… Уяснила? Мой повелитель, можно тебя на минутку? – она отошла к окну, выжидательно оглядываясь.
     Сварог выбрался из постели, поддернул распоясанные штаны и прошлепал босыми ногами по бесценным коврам фелитанской работы к высокому окну.
     – Черт знает что творится, – сказала Мара серьезно и задумчиво. – Я сейчас пролетала над рекой… Там кальмары, представляешь? Возле Латераны. Здоровенные, твари, плещутся посередине реки, как у себя в море. Рыбаки, я рассмотрела, гребут к берегу так, что весла гнутся.
     – Нужно будет выслать корабли, – сказал Сварог. – Пусть пуганут хотя бы. Обнаглели, под самой столицей…
     – Они не обнаглели, – тихонько сказала Мара. – Они, если верить легендам, со страху бегут в реки… Не утруждайся, я уже распорядилась. Нашла дежурного ручной стражи, уже отчалили два парохода… Ага! Слышал?
     Издалека донесся раскатистый пушечный выстрел. Переполоху будет в городе, зло подумал Сварог. Это ж как пить дать. И когда узнают, в чем дело, разговоры пойдут, прежние пересуды… Но что же делать-то?
     – Леший с ними, с кальмарами, – сказала Мара. – От города их в любом случае отгонят, подумаешь, напасть… Не конец света… Вот что. Собирайся срочно. Нужно подумать, кого еще взять с собой, лучше вылететь, не дожидаясь утра…
     – Куда это?
     – В Фиарнолл, – решительно сказала Мара. – Понимаешь ли, я летела из Келл Инира и решила мимоходом заглянуть туда, посмотреть, чем там занимаются наша бравая морячка и ейный полюбовник. И обнаружились интереснейшие открытия… Хватай сапоги, танцорка подождет, куда она денется…  
   

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ТИХИЙ ОМУТ

     Сварог чуть отодвинулся от высоких, по грудь, массивных перил балюстрады из потемневшего мореного дуба – как многие, глядящие на мир с высоты, он ощутил то самое непонятное, как бы саднящее, с оттенком явного безумия желание броситься вниз. Туда, где уардах в двухстах под ним торчали из вспененного прибоя высокие угловатые камни, и меж ними взметывалась темно-зеленая вода.
     Покосился вправо, виновато улыбнулся. Стоявшая с ним рядом пожилая женщина, ничуть не удивляясь, понятливо кивнула:
     – Я сама не раз испытывала… Странное побуждение, правда? Объяснил бы кто, отчего оно в человеке заложено и какими силами…
     Сварог уклончиво пожал плечами – вряд ли именно он мог доискаться до ответа, скорее уж расспросить следовало легендарного семиглавого змея Лотана, каковой, согласно старинным поверьям, знает все ответы на все вопросы, не одна голова, так другая…
     Между прочим, многие источники твердили, что Лотан как раз укрылся в незапамятные времена где-то в Хелльстаде, не выдержав людской назойливости – но у Сварога руки не доходили до вдумчивой инвентаризации хелльстадских закоулков и их потаенных обитателей. К тому же насчет Лотана наверняка вранье – никто не может знать все ответы да, пожалуй, и все вопросы тоже…
     Его спутница смотрела в море. Сварог перед ней не то чтобы робел и уж никак не побаивался – просто-напросто выглядела она так, что окружающие невольно вставали навытяжку, пусть даже мысленно. Чересчур уж напоминала властную и строгую директрису образцовой гимназии, где розги до сих пор в ходу, и ничего; из распоследних шалопаев делали полезных членов общества, достаточно взглянуть на список выпускников, их имена, титулы, звания…     

Предыдущая страница    15    Следующая страница


Форма входа

Поиск

Расскажи о сайте
Понравился сайт - разместите ссылку на страницу нашего сайта в социальных сетях или блогах

 

Орки

Эльфийка

Дракон

Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031



.
Copyright MyCorp © 2024