| -15-
Направился в дом, стал не спеша подниматься по внутренней лестнице, скупо,
в самую плепорцию для влюблен-ных, освещенную керосиновой лампой, висевшей на
крюке меж вторым и третьим этажами. Наконец-то добрался домой - вот именно,
домой, он давно привык возводить любое временное пристанище в гордое звание
дома, тогда становится не так грустно жить, наоборот, бывает чуточку веселее.
Мимоходом он подумал, что настоящего-то дома, собственно говоря, философски
глядя со всех точек зрения, у него никогда и не было. Нынешний замок, порхавший
сейчас где-то за облаками, на эту роль что-то не годится. А вскоре и этот дом
придется покинуть. Но развить эту мысль он не успел - поднялся на площадку, а
там на низких перилах сидела Мара в своем натуральном обличье, закинув ногу на
ногу, за-думчиво поглаживая лежавшую рядом игрушку из своего богатого арсенала,
больше всего напоминавшую морского ежа, бьющегося в падучей. -
Любопытно, где изволит шляться благородный лаур? - поинтересовалась она, не
усмотрев на лице Сварога осо-бой озабоченности. - А меж тем добродетель юной
девы, несмотря на ее нынешний дурнушечий облик, подвергается постоянной угрозе
со стороны творческого люда, так что колено означенной девы покрыто мозолями от
частого сопри-косновения с буйствующей плотью. Однако, смею заметить, к иной
плоти дева была бы не в пример более благосклон-на, буде плоть таковая
недвусмысленно заявила бы свои права способом, не допускающим двойного
толкования...
Сварог поднял ее с перил, и какое-то время она молчала - по чисто
техническим причинам, если только уместно столь сухое определение, когда в твоих
объятиях юная женщина, сводящая с ума и необычностью своей, и диким соче-танием
разнообразных противоречий... вот только на шее у тебя и Странная Компания, и
все отсюда проистекающее, а где-то лежит золотая статуя и кровь подсыхает на
мосту... Тонкие пальчики, способные и нежно приласкать, и моментально
отправить в мир иной, скользнули ему под руба-ху способом, не допускающим
двойного толкования, но Сварог героически превозмог себя, отстранил ее и
распорядил-ся: - Доклад по гарнизону. Она моментально
перестроилась, хотя и не всецело: - Вокруг - тишина. Гарнизон частично
отошел ко сну. - Точнее? - Хозяин отошел ко сну. Бабкин внучек
отошел ко сну. Жена боцмана, по некоторым данным, читает очень воль-ному топору
наставление по морскому делу. Граф Леверлин до сих пор беседует с ее высочеством
о придворном эти-кете. Одним словом, все при деле. Одна я сторожу, как верный
солдат... или как дура. Сварог усмехнулся. Относительно Делии и
Леверлина он и сам третий день питал стойкие подозрения. Вообще-то ее последнего
любовника не так давно убили у нее на глазах... Ну да будем реалистами.
Принцессы - своеобразный народ. А лучшего способа отвлечься от всех горестей и
не сыщется, пожалуй. - Если милорд соизволит расстелить здесь свой
плащ, нет нужды идти в комнаты. - Ты серьезно, или притворяешься? -
спросил Сварог, распустив шнурки плаща и сбросив его на пол. Лег, оперся на
локоть и устало зажмурился. - Насчет чего? - Она перестала расстегивать
платье. - Так спокойна и безмятежна... - А что тебя удивляет? -
искренне изумилась Мара, опускаясь рядом. - Согласна, положение не из веселых,
но дулом в спину пока что не тычут. Что-нибудь придумаем, ты у нас по этой части
мастак... Сварог покосился на нее. Она закинула голову, опустила
длинные загнутые ресницы, приоткрыла рот – безмятеж-но ждала поцелуя. Детский
возраст - это детский возраст. Ребенок ни за что не поверит в собственную смерть
– особен-но когда вокруг наблюдаются сплошь чужие... - Возможно, мы
завтра уйдем, - сказал Сварог. - Куда? - Мара мгновенно открыла глаза.
Он кратко изложил. - Гениально! - Мара обхватила его за шею и
звонко расцеловала. - Я всегда верила, что ты у меня великий полко-водец.
- Может, там и нет хода... - Должен быть, раз он нам так нужен,
- сказала Мара. - Монашеские братства - сплошные кладези секретов, их даже
Гаудин опасается раздражать... Вина принести по такому случаю? - А когда
оно мешало? - хмыкнул Сварог. Она гибко выпрямилась, запахивая платье.
И тут же неуловимым движением подхватила с перил своего сталь-ного ежа, замерла,
моментально обернувшись готовой к прыжку дикой кошкой. Сварог вскочил, выхватил
пистолет. Сам он не слышал ни единого постороннего звука. - Идет, -
шепнула она. - Один. Сварог нашел стволом пистолета бесшумно ступавшую
вверх по лестнице грузноватую фигуру. А мигом позже узнал. Мара тоже. Слегка
растерянно покосилась на Сварога. Барон Гинкер в строгом темном
камзоле, опустив руки по швам, глядя перед собой, поднимался по ступенькам
беззвучно, как дым. Что-то с ним было не так. Мара отступила на шаг, медленно,
без единого лишнего движения, слов-но перелилась, перетекла в сторону упругая
капелька ртути. Теперь и Сварог понял. Керосиновая лампа светила барону
в спину, хоть и тускло, слабо - но от каменных перил легла негустая тень, а вот
барон совершенно не отбрасывал тени. Он поднимался, медленно и бесшумно, прижав
руки к бокам, как исправный солдат на смотру, глядя перед собой, вышел на
площадку, теперь их разделяли шесть-семь ступенек лестничного пролета, и Сварог
увидел, что барон бледен, как стена, а в правом виске у него чернеет дыра с
опаленными краями. Глядя иным, магическим зрением, видел перед собой то же самое
- призрака с простреленным виском. Поднял было пистолет, но тут же вспомнил, что
серебро не способно причинить призраку вреда и сам призрак никому не способен
причинить вреда - разве что порой своими речами, но тут уж вина не его, потому
что истины, изре-каемые иными призраками, вовсе не ими самими придуманы...
Барон остановился пятью ступеньками ниже, поднял голову. В глазах - ни
малейшего отблеска мысли. - Что случилось, барон? - произнес Сварог,
удивившись, сколько буднично звучит его голос. - Они ломились в
кабинет, - произнес барон странно глухим голосом, словно бы это были и не
колебания воздуха, а нечто иное, воспринимавшееся не слухом, а мозгом. - Засовы
уже поддавались. Я выбрал меньшее зло. Нельзя было попадать к ним живым.
- К кому? - спросил Сварог. Кто мог ломиться в кабинет к
протектору столицы? Разве что Багряная Палата... Барон молчал. Лампа
вдруг вспыхнула ярче, заколыхались тени, наливаясь чернотой. Высоко над головой
в неза-стекленном окошечке свистнул ветер - неприятно, шипяще. -
Закажите по мне заупокойную, - сказал барон. - Именем Творца. - Хорошо,
- сказал Сварог. - Если вы мне расскажете, что происходит во дворце. Кто
прячется за сценой. Барон молчал, глядя умоляюще. - Что они от
вас хотели? - спросил Сварог. - Я ошибся, как никогда в жизни. И
ухитрился погубить себя сам. Все короли любят, когда их полиция раскрывает
заговоры. И я решил придумать заговор. Очень хорошо все продумал, тщательно.
Взял одно из пугал древнего черно-книжья, поселил его в столице, подобрал
кандидатов в сообщники, тайные служители. А оказалось, что придуманное
существует на самом деле. И они пришли, прежде чем я успел... - О чем
вы?! - спросил Сварог. - Заупокойную. - Обещаю. - Именем
Творца? - Именем Творца. - Улица Зеркальщиков, сорок пять, -
сказал барон. - Вдова Гуродье, собственный дом. У нее все мои бумаги. В том
числе и план "заговора". Имена, разумеется, притянуты мною, но картина оказалась
точной. Я хороший полицей-ский, хоть вы и смеялись надо мной тогда... Заберите
все бумаги. Это плата... - Чем они мне помогут сейчас? - Сейчас
- ничем. Пригодятся когда-нибудь потом. - Хорошо, - сказал Сварог. -
Теперь скажите мне вот что. Когда мы с вами говорили... Он на миг отвел
глаза, создавая сигарету, а когда поднес ее ко рту, призрака уже не было. Только
пламя колых-нулось в высоком стеклянном колпаке лампы да ветер взвыл посреди
безветренной ночи. - А ведь у меня по всем порогам и подоконникам была
мелом проведена черта с соответствующими знаками, - сказала Мара. - Против таких
вот визитеров. Ты, наверное, подошвой стер впотьмах... - Она опустилась на плащ,
тряхнула головой. - Нужно сходить подновить, а то еще кого-нибудь дождемся...
- Пора убираться из этого красивого города, - сказал Сварог в сердцах.
- А кто спорит? Вот только... - она задумчиво покачала головой. -
Настоящий это призрак нашего безвременно усопшего сообщника, впутавшегося в
какое-то темное дело, или очередная пакость неизвестных доброжелателей?
- А смысл? - Пакость и есть пакость, какой в ней высший смысл?
- Вот тут ты права, - сказал Сварог. - Сколько ни ломал голову, в толк
не возьму, зачем этот чертов стагарец устроил такой долгий ливень. Неужели
только для того, чтобы убежать подальше? Жаль, что ни ты, ни я не умеем насылать
ветер. Чтобы оборвало к чертовой матери эти клятые воздушные шары да унесло
подальше. - А смысл? - Много ли смысла в пакостях? - усмехнулся
Сварог. - Нерационально. Не в шариках дело. В такой ситуации нужно
стрелять в резать без всякой поспешности, только тех, кто стоит на дороге. -
Похоже было, визит призрака отбил у нее на сегодня охоту к лирике. - Помню, в
Снольдере два месяца назад мы искали один документ... Сварог хмыкнул:
- Насколько я тебя знаю, два месяца назад из-за каждого угла торчали
ноги... - Да ну, - скромно сказала Мара, мечтательно глядя сквозь него.
- Документ был в шкатулке, и ее нужно было за-брать из загородного дома. Я чинно
и благонравно поднялась на третий этаж, забрала шкатулочку и вернулась к
лоша-дям, никуда не сворачивая и не отвлекаясь. И каждый, у кого хватило ума
спрятаться в камин или выпрыгнуть в окно, остался жив. А кто не спрятался, я не
виновата. - Она бросила на него быстрый лукавый взгляд. - Бедный, я тебя опять
пугаю? - Удивляешь, - сказал Сварог чистую правду. - А еще?
- Возбуждаешь. И удручаешь. - Это еще почему? - Твое
ремесло... - Милый мой сюзерен, мы опять приближаемся к точке, где
перестаем друг друга понимать... - Ладно, замнем, - сказал Сварог,
устало погладив ее руку. - Слушай, а мечта у тебя есть? Она чуточку
замялась, но все же выложила: - Хочу стать королевой. Сварог
хотел фыркнуть, во потом подумал, что мечта эта - не лучше и не хуже любой
другой. На то она и мечта. Особенно здесь, где престолы частенько брались "на
шпагу". Если вспомнить, сколь предосудительные субъекты ухитрялись нахлобучить
все же на темечко корону, Мара с ее детской мечтой выглядит светлым ангелом...
- Осталась самая малость, - сказал Сварог. - Выйти замуж за короля.
- Ну уж, таких пошлостей мне не нужно. В интересах дела еще можно под
кого-нибудь примоститься, но ради собственного блага никак не стоит... -
Что я в тебе ценю, так это - непринужденность... - Я человек
независимый, - сказала Мара. - И хочу завоевать себе королевство сама. Конечно,
смешно распахи-вать рот на большое, но найдутся и маленькие, по моим хрупким
плечам. В Майорах. Есть еще Сегур. Я там была од-нажды - очаровательный остров.
Жалкая кучка гвардейцев и король-растяпа, без единого наследника. - А
потом? - Что - потом? - Ну, завоевала ты королевство. А дальше
что? - Надеваю я корону... - Ну? - Сажусь я на трон...
- Ну? - с интересом повторил Сварог. Она задумалась,
нахмурилась: - Да ну тебя! Все испортил! - Я тут ни при чем, -
сказал Сварог. - Видишь ли, мечты имеют паршивое свойство - сбываться. Поэтому
всегда нужно иметь что-то про запас. - А у тебя-то самого есть мечта? -
прищурилась она. - Выбраться отсюда. Чтобы Делии удалось... -
Это не мечта, а отличное выполнение задания, - безжалостно отрезала Мара. - А
мечта? - Мечты, похоже, нет... - растерянно сказал Сварог, подумав как
следует. - Вот видишь. А у меня есть. Чья взяла? Сварог покрутил
головой: - Слушай, много вас таких? - Хватает. Человек
пятьдесят. Большинство, конечно, довольно тупые приложения к мечам, но есть и
умные. Я, да будет тебе известно, существо особо строптивое, своенравное и
самостоятельное. Это я не сама придумала, а бесстыдно подслушала. Из-за моей
репутации Гаудин и поручил мне за тобой присматривать. Что ты поднял брови вы-ше
макушки? Ну да, милорд, ваше небесное великолепие, вы здесь командуете, вы
умеете бить людей топором по го-лове, и вы великолепно справились в Харлане. Но
вам еще долго предстоит учиться прокладывать себе дорогу по тру-пам, не
распуская при этом сопли и не гадая, была ли у проткнутого вами бедолаги
седенькая бабушка... А я этим уме-нием давно овладела, - она скромно потупилась.
- Надеюсь, я не нанесла урона твоей мужской гордости? Всегда готова искупить
женственной покорностью... И с интересом наблюдала за ним. Однако
Сварог уже понял, что лучший способ сохранить лицо при общении с напарницей -
это выглядеть совершенно бесстрастным. - А тебе не приходило в голову,
что Гаудин использовал удобный случай, чтобы от тебя отделаться? -
Гаудин - сплошная меланхолическая загадка, - сказала Мара. - Меланхоличность
касается облика, а загадоч-ность - ума и характера. Какие ходы он просчитывает
наперед и сколько их, угадать невозможно. Сейчас мы выполняем задание. Я не
сомневаюсь, что игра затеяна всерьез и ставки высоки - но одновременно наше
задание хитрыми хода-ми, непонятными и неизвестными нам с тобой, связано с
достижением и других целей. Нет, я не утверждаю, будто так и есть. Но допустить
стоит... Большинство его поручений - с двойным и тройным дном. -
Должность у человека такая... - сказал Сварог задумчиво. И направился на террасу
- подышать прохладным ноч-ным воздухом на сон грядущий. Окрест стояла тишина,
только через два дома отсюда на гребне крыши раздавалось звяканье виолона и
явственно долетало меланхолическое пение: Этот витязь бедный никого не
спас, а ведь жил он в первый и последний раз. Был отцом и мужем и - судьбой
гоним - больше всех был нужен лишь своим родным... У трубы виднелась
темная фигура, сидевшая верхом на коньке, как на лошади. - Твой-то
опять надрывается, - лениво сказал Сварог бесшумно появившейся рядом Маре.
- Я вот в него сейчас чем-нибудь попаду... - безжалостно заявила
сподвижница. Сварог фыркнул. Обитавший неподалеку юный уличный певец,
сосед лишенного наследства восемнадцатого герцога Номера, положил глаз на Мару
(отчего-то очаровавшую его даже в своем новом облике, не столь уж и прекрас-ном)
и регулярно угощал серенадами. - Сейчас я его... - Отставить, -
сказал Сварог. - Традиция такая, терпеть нужно... От него осталась жажда
быть собой, медленная старость, замкнутая боль. Неживая сила, блики на воде.
А еще - могила. Он не знает, где... - И так тошно, а тут
еще тоску наводит... - Помолчи-ка, - сказал Сварог, насторожившись. -
Видишь? - Что? - Вон, левее, прямо над мостом... -
Ничего там нет, - уверенно сказала Мара. Сварог протер глаза,
поморщился: - Ну как же нет? Что-то вроде орла. - Ничего я там
не вижу. Сварог не настаивал. Однако был уверен, что ему нисколечко не
почудилось: над городом, очень низко, кружили уже три огромных черных птицы,
почти не шевеливших крыльями, подобно парящим орлам, временами заслоняли
да-лекие огни домов, уличные фонари. И летали они, не выбираясь за пределы
оцепленной зоны... - Нет там ничего, - пожала плечами Мара. - Пошли
спать, а? - Пошли, - сказал он решительно. И подумал: нет, пора
отсюда убираться, такие собаки и такие птицы ничего хорошего не сулят...
16. ПРАВО УБЕЖИЩА
Харчевня именовалась без особых претензий - "Кошка и кастрюля".
Кошек, помимо той, что на вывеске, обнару-жилось целых три - зажравшихся до
того, что они дремали под столами, брезгливо игнорируя брошенные им в присту-пе
пьяной любви к животным мясные огрызки. Мара легонько придавила одной
хвост носком башмака, но та открыла один глаз, лениво вытянула хвост из-под
подошвы и вновь задремала. - Не мучай животное, - мельком заметил Сварог
без особой укоризны. - Настоящая кошка должна быть зверем, - Мара
нацелилась на кошачий хвост уже каблуком. - А эта... - Если она заорет,
привлечешь к нам внимание. Вот это моментально подействовало, и Мара
унялась. Сварог глянул на распахнутую дверь - отец Калеб все не появлялся, а
пора бы... Ввалилась компания, еще с порога заоравшая, что вина им нужно много,
а вот закуска вовсе и не обязательна. Судя по гильдейским бляхам, явились
речники топить в чарке горе - "Кошка и кастрюля" располагалась неподалеку от
одного из портов, и попавшие в кольцо блокады речные суда обязаны были встать на
мертвый якорь, а паромы - прервать сообщение меж берегами. По этой причине
речной народ пил с утра до вечера, но в обличении властей не поднимался выше
Речного департамента, августейшую особу не затрагивая, - в любом порту хватало
шпи-ков. Сварог думал о своем - пытался понять, почему их с Марой
бросили. Какие бы там сложные интриги ни плелась среди правящей верхушки, они не
объясняли бездействия и деликатности Гаудина, столь несвойственных начальнику
тайной полиции, особенно в столь серьезном деле. Гаудин уже должен был знать о
призраке, подменившем принцес-су. Мог бы и направить связного, мог бы помочь.
Противники Гаудина были владетельными особами, но их люда оста-вались
шпионами-любителями, а у Гаудина имелась в руках Контора. Как показывает
исторический опыт, Контора по-бивает в три хода дилетантов любого ранга...
Поневоле подворачивалась невеселая, но веская гипотеза - Гаудину сейчас
не до земной тверди, что бы эпохаль-ное там ни происходило. На тверди небесной
случилось нечто столь серьезное и важное, что лихая компания Сварога обречена на
автономное плаванье. Вульгарно говоря, наверху шерсть летит клочьями. Так
частенько случается, стоит юной императрице надолго увлечься сильванскими
охотами - впрочем, придворные баталии с тем же успехом разыгры-ваются и в
отсутствие старого и сурового, собаку съевшего на кознях и интригах монарха...
Что, если точнехонько так все и обстоит? При этой мысли стало
невероятно неуютно. Но он браво плюнул под стол - благо нравы грязной харчевни
дозволяли - и подумал, что уж если его за тридцать с лишним лет не смогли
угро-бить в обители развитого социализма, здесь и подавно не слопают,
подавятся... - Ты что это под стол плюешь, барон? - спросила Мара.
- Придумал, как организовать ситуацию, когда всем станет не до облавы и
не до нас. - Как? - Поджигаем королевский дворец. Со всех восьми
концов. - Лихо, - Мара посмотрела на него с уважением. - Только мне
придется изрядно повозиться, чтобы состряпать "слезы дракона". Есть такой
горючий состав. Даже на воде полыхает так, что любо-дорого. Значит... Смолы
немеряно здесь же, в порту, пробежаться по аптекам пошлем Паколета, нашатыря на
Бараглае полно у любого алхимика... - Да погоди ты, - сказал Сварог. - Я
же шутил. - Да? А план не столь уж наивен. Послушай, если и в самом
деле... Сварога спасло появление отца Калеба, одетого арматором средней
руки. Харчевня, хоть и захудалая, делилась на две половины: "пьяную" и
"деловую". В первой вино трескали ради самого процесса, а во второй -
потягивали, обсуж-дая дела. Сварог обосновался в "деловой", где разговоры
шепотом были в порядке вещей, и те, кто беседовал, сдви-нув над столом головы,
выглядели не заговорщиками, а совершенно приличными людьми - например,
контрабандиста-ми, а то и "ночными рыбаками" [выловленную в океане рыбу
разрешается продавать только в строго определенных портах; "ночными рыбаками"
именуются люди, выправляющие на партии рыбы фальшивые документы (занятие крайне
прибыльное, однако законом сурово преследуется)]. - Братья согласились
вам помочь, - сказал отец Калеб. - Однако должен предупредить: к вам до сих пор
питают некоторое недоверие, причины которого мне непонятны... - Пусть
питают, - сказал Сварог. - Лишь бы помогли. - Вам сказали правду. Под
церковью святого Круахана и в самом деле начинается подземный ход. И он не
моло-же самой церкви. А она стояла на этом месте еще до Шторма. Разумеется, ее
не раз перестраивали, а то и отстраива-ли заново... Словом, предприятие крайне
опасное. - Вы боитесь, что ход засыпан? - Я боюсь, что он цел,
- сказал отец Калеб. - Очень уж нехорошей славой окутаны старинные подземелья.
Сами братья туда не спускались, и это кое о чем говорит. Когда тысячи лет из
поколения в поколение передается совет держаться от подземелий подальше, слухи
рождаются не на пустом месте. - Насколько я знаю, гномы вымерли, -
сказал Сварог. - И еще. Никто ведь не слышал за последние тысячелетия, чтобы из
подземелий выползало нечто... необычное.
Предыдущая страница 15 Следующая страница
| |