- Спокойно, - сказал Сварог. - Ты, значит, вроде домового? (Существо энергично закивало.) А что умеешь?
     - Беречь дом, прибирать дом, распознавать нечисть, петь колыбельные, чистить лошадей, чесать собак...
     - А хозяева где? - спросил Сварог.
     Серого прямо-таки передернуло:
     - Сюда пришли токереты, с хозяевами у них были счеты...
     - Тогда, конечно... - с видом знатока сказал Сварог, понятия не имевший, что такое токереты, и с большой буквы это пишется или с маленькой. - Тогда уж, верно, ничего не поделаешь...
     - Милорд лар, хозяин, забери меня отсюда!
     - Ты меня еще милым дедушкой назови, - сказал Сварог, и тут до него дошло. - Та-ак, а с чего ты взял, что я лар?
     - Я же умею узнавать.
     - Та-ак... - повторил Сварог. - Ладно, лезь на лошадку.
     Мохнатое создание с невероятной быстротой соскользнуло по иссеченной осколками стене, ухватилось за протянутую Сварогом плетку, в мгновение ока вскарабкалось в седло за его спиной. Конь ничуть не беспокоился. Создание протянуло цепочку с непонятным предметом:
     - Возьми джинна, хозяин.
     - Тебе, может, самому нужен? - великодушно спросил Сварог.
     - Зачем?
     - Вот именно, зачем? - пробурчал Сварог, повертел черный цилиндрический сосудик из непонятного металла, покрытый мелкими выпуклыми иероглифами. - А мне он зачем, скажи на милость? Я тут слышал краем уха, что такие бутылочки откупоривать - себе дороже выйдет...
     - Этот - честный джинн. Выполнит три желания. Если хочешь, пойдем в замок, там много всего спрятано...
     - Некогда, - сказал Сварог, трогая коня. - Три желания, говоришь? Слушай, а может твой джинн перенести нас в Харлан?
     - Может. Только не стоит. Сейчас не старые времена, люди испугаются. Будет гром, блеск, вихрь...
     - Понятно, - сказал Сварог.
     Черт бы побрал это колдовство. Куда ни ткнись - ограничения, строго оговоренные условия, регламенты и запреты... Пожалуй, не стоит появляться в Харлане среди грома, блеска и вихря. Скромнее нужно жить... Джинн просидел в бутылке чертову уйму времени, подождет еще пару деньков. Прибережем до лучших времен.
     - А кто их рассадил по бутылкам, джиннов? - спросил Сварог. - Случайно, не Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими?
     Оказалось, что укупоркой увлекался некий король-маг Шелорис, правивший неизвестно где в незапамятные времена. Из-за чего-то крупно повздорив с джиннами, обитавшими тогда во множестве, злопамятный король принялся их уничтожать, а некоторое количество, должно быть про запас, запечатал в сосуды. Иные, как Сварог уже знал от моряков, обнаруживаются по сию пору, хотя редкость это несказанная.
     Подробностей домовой не знал. У его древнего, почти начисто вымершего народца письменности не имелось и летописей не велось, а визиты и обмен новостями становились все реже. Серый оказался мужского пола, имел имя - Карах - и, похоже, был в этих краях чуть ли не последним представителем сгинувшего племени. Насколько Сварог понял, племя это, не лишенное разума, телепатических способностей и зачатков магии, состояло в крайне дальнем и весьма запутанном родстве с гномами и свой расцвет пережило во времена невероятно древние, когда подобные Сварогу люди еще не поселились на Таларе, именовавшемся тогда Грауванн, и здесь обитали какие-то "другие". Карах настаивал, что в старые времена здесь жили именно "другие", не чуравшиеся магии и неизвестно куда сгинувшие под напором пришельцев. Со временем, покинув прежние места обитания (должно быть, и здесь не обошлось без напора пришельцев), соплеменники Караха перешли на положение домовых, в каковом и оставались многие тысячелетия, пережив даже Шторм (который Карах именовал Великой Тряской). Люди о них, в общем, знали, но особо не притесняли, стараясь даже по мере возможности использовать по хозяйству. Даже в замках хозяев Ямурлака, вовсю баловавшихся черной магией, можно было прожить, если не мозолить глаза. Но постепенно Ямурлак обезлюдел, замки и города один за другим гибли под ударами не жаловавших черной магии соседей, этот держался дольше всех, в основном благодаря тому, что соседи перестали устраивать сюда лихие набеги, но лет пятьдесят назад нагрянули сводить счеты с хозяевами некие токереты, разнеся все вдребезги. И Карах остался в полном одиночестве - одни родственники и соплеменники умерли, другие подались искать лучшей доли. Карах, как понял Сварог, относился скорее к консерваторам, свято чтившим древние обычаи, и потому остался здесь. Со временем он, похоже, убедился, что с консерватизмом чуточку перебрал, но переигрывать оказалось поздно - двинуться в большой мир в одиночку он не решился, а редкие проезжающие, как правило, с большим азартом начинали на него охотиться, и мысли у них были самые гнусные - Карах без труда проникал в них и убеждался, что в лучшем случае его запихнут в клетку в качестве экзотического украшения, а в худшем - запытают до смерти, не веря, что выдал все клады.
     Сварог слушал болтовню нежданного спутника, не переставая следить за небом и окрестностями: гарпии были бы очень некстати. Но время шло, а никто не бросался на него ни с неба, ни с земли, и сзади не объявлялось никакой погони. Что гораздо печальнее - Карах клялся, будто никто сегодня по этой дороге до Сварога не проезжал. Сварог часто оглядывался, долго смотрел назад, когда менял коней, временами вынимал подзорную трубу - нет, ни следа капитана Зо и его людей...
     Уже смеркалось, когда они миновали покосившегося каменного истукана с полустершимися письменами на груди, отмечавшего границу Ямурлака. Моросил мелкий противный дождик, Сварог накинул плащ, а Карах забрался к нему на плечо, под капюшон. Кони шли рысцой, становилось все темнее. Карах, изнуренный долгим молчанием и одиночеством, что-то тихо болтал - на сей раз про Морских Королей.
     - Черт! - сказал Сварог, резко натянув поводья. Карах от неожиданности качнулся у него на плече, впечатался в щеку пушистой мордой.
     - Что случилось, хозяин?
     Сварог ругался сквозь зубы. Некого винить, кроме себя самого. Он расслабился за эти спокойные часы без погони и встречных опасностей, не подумал о простой вещи: следовало остановиться на ночлег, пока не стемнело и различима была полузаросшая дорога. Он ведь прекрасно знал, что не успеет засветло добраться до Фиортена, но ехал и ехал в сгущавшихся сумерках, целиком положившись на коня. А конь, бессловесный и нерассуждающий, трусил себе рысцой, пока они не очутились в открытом поле, продуваемом ветром, и уже основательно промокшие под мерзким, мелким дождем.
     Карах, видевший в темноте как кошка, не мог ничего углядеть. Этих мест он не знал и в проводники никак не годился.
     - Положеньице... - сказал Сварог. - Коней давно бы пора напоить. Воду я могу сделать, но во что я им налью, не в ладони же. И костер развести не из чего.
     - Там, впереди, лес, - сказал Карах. - А еще дальше, у самого горизонта, вроде бы горы. Вершины.
     - Горы - это хорошо, - сказал Сварог. - Там перевал, а с перевала виден Фиортен. Только как нам до перевала добраться, если ты не знаешь, как он выглядит со стороны?
     - Но лары же проходят какую-то подготовку, чтобы выбираться из трудных ситуаций? Учат чему-то...
     - Меня учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь... - сказал Сварог мрачно. - Вот и не доучили. Последнее дело - бродить в темноте по лесу, совсем заплутаем.
     Юпитера на небе не было - должно быть, еще рано. Обычно Юпитер всходил на здешнем небе ближе к рассвету, часа за три. А сейчас еще и полночи не минуло. Ладно, устроимся где-нибудь на опушке, костерчик разведем...
     Он тронул коленями конские бока.
     - Там дорога, хозяин, - сказал вдруг Карах. - В лес ведет.
     - В лес? Тогда это не та дорога, что нам нужна... - Он замолчал, глубоко втянул ноздрями воздух. - Карах, как у тебя с нюхом?
     - Превосходно, - скромно признался Карах.
     - Кажется мне или дымком потянуло?
     - Тянет. Дымком и едой.
     - Великолепно, - сказал Сварог. - Вот тебе и решение проблемы. Фиортен близко, вокруг наверняка есть какие-то усадьбы... Эгей, милый!
     Но конь и сам, насторожив уши, устремился вперед. Вдруг Карах насторожился, увидев впереди какой-то темный предмет, а там Сварог и сам углядел словно бы расселину в черной стене леса.
     - Столб, - сказал Карах. - А к нему доска прибита.
     - Сам вижу.
     Сварог зажег самый большой огонь, на какой был способен, достал из седельной сумы связку лучин и подпалил.
     - Таверна "Бык и подкова", - прочитал он вслух. - Чертовски старая вывеска, сгнила вся, но дымком-то тянет все явственней...
     Вскоре показалась поляна у дороги, высокий глухой забор, над которым поднималась высокая крыша. Из трубы шел дым, заслоняя звезды. Широкие ворота заперты, конечно.
     Сварог постучал кулаком. Потом сапогом. Никакой реакции. Он подумал, снял висевший у седла топор и принялся молотить обухом, валя сплеча. Грохотало на весь лес. Время от времени опускал топор и прислушивался. Собаки здесь определенно нет, ни одна уважающая себя собака не смолчала бы. Ага, наконец-то дверь заскрипела!
     - А если это раухи? - спросил Карах.
     - Тихо! - цыкнул Сварог. Дождь разошелся не на шутку. - Полезай в суму и сиди там тихонечко, словно тебя и вовсе нету.
     Кто знает, как местное население относится к серым мохнатым домовым с ало светящимися в темноте глазами. Возможно, без всякого энтузиазма и решпекта.
     - Кого там нелегкая носит? - раздался с той стороны ворот боязливый голос, принадлежавший, похоже, человеку пожилому.
     - Проезжающие, - сказал Сварог. - Путники.
     - Вот и проезжайте себе.
     - Папаша, это таверна или что?
     - Таверна-то таверна...
     - В чем тогда дело?
     - Да время больно уж нехорошее, к полуночи...
     - Ты что, так процветаешь, что лишние деньги не нужны?
     - Деньги всегда нужны, да кто вас знает...
     - Я один, - сказал Сварог. - Просто привычка у меня такая – говорить во множественном числе. Я один да два коня - это ведь число множественное...
     - Ехал бы ты себе.
     - Ворота выломаю, - сказал Сварог.
     - Ехал бы ты себе.
     Сварог не собирался коротать ночь под ливнем.
     - Слушай, старый пень, - сказал он возможно убедительнее. - Я еду в Фиортен, сбился с дороги...
     - Возвращайся к вывеске и поезжай дальше по дороге. На третьей развилке свернешь вправо, часика два скорой рысью - и будет тебе Фиортен, как на ладони. Только с перевала спуститься - и дома.
     - Лошади устали.
     - А ты - не спеша. - За воротами хихикнули. - Особо не гони.
     - Ну ладно, я тебя долго уговаривал и честью просил, - сказал Сварог.
     Он ударил, не особо размахиваясь. Лезвие легко пробило толстую доску, погрузившись в нее до обуха. За воротами шумно охнули.
     - Вот теперь прикинь, старче, - сказал Сварог. - Много у меня времени уйдет на твои ворота или не особенно чтобы уж? Это я еще во вкус не вошел...
     За воротами, судя по всему, молча смирялись с неизбежным.
     - Ладно, - отозвался наконец хозяин. - Только ты мне и за забор заплатишь. Вон, насквозь прорубил.
     - Да заплачу, - сказал Сварог. - Открывай.
     Заскрипели несмазанные петли - тягуче, противно. Лошади шарахнулись. Слышно было, как хозяин пробежал по двору и закричал откуда-то сверху, наверное, с крыльца:
     - Только лошадь сам в конюшню ставь! Толкай ворота!
     Сварог толкнул створку, провел коней во двор, захлопнул ворота, осмотрелся в тусклом свете, падавшем сверху, из распахнутой двери. Ага, вот она, конюшня, в глубине двора. Старик стоит на высоком крыльце, готовый юркнуть внутрь, запереться и держать оборону в доме. И арбалет наготове держит, вояка долбаный. Ну что на него злиться - такая жизнь, такие места...
     Сварог поплотнее прижал ногой створку и задвинул тяжелый брус, ухитрившись занозить ладонь. Провел лошадей в конюшню.
     - Я их напою, накормлю. - Карах высунул голову из сумы. - Тут есть колодец.
     - Только потише, смотри.
     - Не нравится мне здесь, хозяин...
     - Мне здесь нигде не нравится, откровенно говоря, - сказал Сварог. - Смотри-ка, а конюшня пустая, нет у него живности... Ну ладно, я пошел.
     Он с размаху захлопнул за собой хлипкую дверь конюшни, взбежал по ступенькам, протиснулся в дверь мимо опустившего арбалет старика. Скинул плащ, огляделся, не выпуская из рук топора.
     Довольно большая комната ярко освещена четырьмя масляными лампами. В глубине - жарко натопленная печь, черная дверца распахнута, и там колышется огонь. От кастрюль на плите вкусно пахнет. Около печи стоит пожилая хозяйка и настороженно смотрит на Сварога, засунув руки под передник по крестьянскому обычаю. За грубо сколоченным столом у окна двое мужчин немногим моложе хозяина отставили высокие глиняные кружки и таращатся столь же опасливо.
     Сварог огляделся, повесил плащ на прибитые рядом с дверью потемневшие оленьи рога, поставил рядом топор, взглянул на хозяина. Тот кивнул на сидящих:
     - Соседи, заехали вот да и припозднились, остались до утра...
     - А что это у них в кружках, не пиво часом?
     - Пиво. - Хозяин живенько пробежал в угол, к лежащей на козлах бочке, нацедил кружку. - Пиво старое, домашнее, покупного не держим...
     Сварог подошел к печи. Глядя на ало-золотистое пламя, отхлебнул из кружки. Его прошиб легонький озноб - то ли озяб под дождем, несмотря на теплый плащ, то ли, что вероятнее, сказалось все пережитое.
     - Значит, вот так вы здесь и живете... - не оборачиваясь, произнес он.
     - Так и живем, - откликнулся хозяин. - Таверна захирела, по дороге почти никакого движения, разве что соседи заедут...
     - Может, вам в комнату поесть принести? - предложила хозяйка. - Комнат много, поедите, поспите...
     - А что, мысль, - сказал Сварог. Ему не хотелось сидеть с незнакомыми людьми, отвечать на их вопросы - очень уж устал. Он вяло повторил: - Это мысль. Несите-ка в комнату побольше еды и выпить тоже не забудьте...
     Пожалуй, он изрядно продрог. Так и колотит всего. Даже талисман промерз... талисман!
     Талисман был ледяным.
     Видимо, он все же вздрогнул, потому что хозяин сочувственно спросил:
     - Уголек стрельнул?
     - Уголек, - медленно сказал Сварог. - Прямо на руку...
     Интересно, на чем это приехали соседи, если во дворе не видно повозки, а в конюшне не было лошадей?
     Он произнес про себя заклинание. Только не торопиться... Опустил левую руку в карман, набрал полную горсть серебряных монет и с маху швырнул через плечо в сторону сидящих за столом.
     За спиной раздался дикий вопль, упал табурет. Тогда только Сварог обернулся, держа шаур наготове. И чуть не заорал сам - вместо хозяина с хозяйкой, вместо заезжих соседей были четыре чудища, клыкастых и когтистых, мохнатых, с собачьими носами, в нелепо сидящей людской одежде. В точности похожие на того, привезенного в императорский дворец по его душу.
     Ямурлакские вампиры.
     Они шипели, пятились к двери - между ними и Сварогом неодолимой преградой лежали серебряные монеты, и один из "соседей" неуклюже отставил левую лапу, курившуюся зеленоватым дымком.
     Серебряная звездочка ударила "хозяину" в грудь, и взлетели клубы зеленого дыма, вампир навзничь рухнул на пол. Сварог давил на спуск, не отнимая пальца, поливая их дождем свистящей серебряной смерти. От нелюдского воя ломило уши. Твари гурьбой, мешая друг другу, пытались протиснуться в дверь. Но это удалось лишь одному, и выскочивший на крыльцо Сварог срезал его посреди двора. Оглянулся внутрь комнаты. Две твари лежали неподвижно, третий пытался ползти, и Сварог выпустил ему звездочку в затылок. Замер. Прислушался. В конюшне бились и ржали лошади.
     - Карах! - позвал он во весь голос, перегнувшись за перила.
     Скрипнула дверь, Карах осторожно выглянул наружу, побежал к Сварогу, далеко обогнув лежащего вампира.
     - Хозяин, я же предупреждал про раухов, а ты не обратил внимания, нужно было сразу попробовать серебром...
     - Ладно, ладно, - сказал Сварог виновато. - В следующий раз буду к тебе прислушиваться, честное слово... Есть еще кто в доме, не чуешь?
     - Больше никого...
     Сварог все же пошел проверить комнаты. Взял с подставки лампу, принялся обходить дом. Открывал пинком дверь за дверью, светил внутрь, держа шаур наготове. Карах тенью крался следом, выглядывая из-за его ноги. Везде пусто, пыльно, но не видно следов разгрома - все выглядит так, словно хозяева внезапно ушли.
     Только никуда они не уходили - в одной из комнат обнаружились два высохших трупа, прямо-таки мумии. Жуткий оскал, прилипшая к костям желтая кожа...
     - Хозяев застали врасплох, - сказал Карах. - Если тут и были животные, они убежали... или их съели.
     - Но они же пили пиво, эти...
     - Они едят и пьют человеческую еду и питье запросто. Но любят полакомиться. - Серенький домовой содрогнулся. - Они и таких, как я, едят...
     - Может, они и в самом деле не особенно-то настроены были лакомиться и не собирались нас впускать? - рассуждал вслух Сварог. - Нет, он же мог показаться в натуральном обличье, любой удрал бы сломя голову, плюнув на ливень. А он, паскуда, нарочно отошел подальше, когда я входил в ворота, чтобы лошади не забеспокоились раньше времени...
     Если бы не талисман, он преспокойно улегся бы спать. И его прикончили бы.
     - Что будем делать, хозяин? - спросил Карах.
     - А что прикажешь делать? - сердито спросил Сварог. - Ворота заперты, до утра перебедуем. Хотя такая скотина может со своими когтями и по забору взобраться... Серебра набросаем вокруг, вот что.